В третью стражу. Трилогия
Шрифт:
– Точно!
– А зачем, тогда, переходили?
– Так это же армейская винтовка! Военным нужен более универсальный ствол... ну, там бронебойно-зажигательные, то да се... А я тебе к "драгуновке" качественные патроны достал 7H1 - специальные снайперские...
***
Стрелять пришлось лежа с упора, с чердака дома, расположенного неподалеку и чуть наискось от дома, где жила любовница попавшего по раздачу господина Огольцова. Дистанция триста восемьдесят два метра... Не смертельно, но опасно близко к красной черте. Впрочем, Ольга, хоть и нервничала ужасно, но не оплошала - попала
– С почином!
– улыбнулся ей Венцов, когда Ольга вскочила вслед за ним в машину.
– Давай не будем!
– на душе было скверно: только что она, Ольга Ремизова, стала настоящим киллером.
Выстрелила, убедилась, что попала, бросила винтовку, прошла к выходу на лестницу... Сердце билось, словно с ума сошло, во рту ощущалась горечь, словно именно там скопились пороховые газы от только что прозвучавшего выстрела, но Ольга не забыла снять мужские ботинки, в которых ходила по чердаку, и перчатки, и вязанную шапочку... На улицу вышла нормальной женщиной, но и "ненормальной" одновременно.
– Снайперов обычно называют механиками, - сказал ей тогда в машине Венцов.
– А ты у нас библиотекарь. Звучит!
Впрочем, карьера снайпера так и не состоялась. Коля пропал куда-то, не появлялся, не звонил. Сначала Ольга даже обрадовалась. Потом стала волноваться. Что-то случилось? Его арестовали? Или заказчикам не понравилось, как она... Но прошло еще немного времени - пара месяцев или больше - и она увидела в старом номере "Спортивной газеты" некролог. Все-таки Венцов был мастером спорта международного класса и как-то даже стал чемпионом СССР, однако отчего так "скоропостижно" умер не старый еще, в общем-то, мужик, в газете не сообщалось. От передоза? Или действительно болел? Или и его самого, в конце концов, кто-нибудь "заказал"? Все возможно, но правды Ольга так и не узнала.
4.
Степан Матвеев. Доктор математических наук. Москва, 15 августа 1991 года
– Ну, и кроме того, вы, Степан Никитич, советский офицер... вы присягу давали!
– Тон собеседника, приведшего последний, и самый убойный аргумент в затянувшейся беседе, содержал недвусмысленные угрожающие нотки.
– Во-первых, я офицер запаса, - Матвеев уже с большим трудом сохранял спокойствие, - а, во-вторых, я присягу приносил страну защищать, а не доносить на друзей и коллег!..
... На "беседу" свежеиспечённого доктора математических наук, собиравшегося на свою первую зарубежную конференцию, пригласили, что называется, "через третьи руки". Не официальной повесткой, не грозным телефонным звонком - боже упаси! "Новое мышление" докатилось и до казавшихся Степану незыблемыми - по крайней мере, в дуболомности методов - "органов".
Секретарь факультетского парткома остановил его в коридоре и, пряча глаза, и будто бы извиняясь, передал вежливую, но настоятельную "просьбу" не далее чем послезавтра посетить "вот этот адресок"...
– Там вас будут ждать очень серьёзные и заинтересованные товарищи. От них напрямую зависит, поедете ли вы, товарищ Матвеев на сентябрьскую конференцию.
Конспиративная двухкомнатная квартира располагалась в обычной панельной двенадцатиэтажке, которую захочешь, а
Кнопка звонка в квартиру на шестом этаже, перед дверью которой остановился Матвеев, отсутствовала. На месте её из стены, прямо над круглой фанерной подложкой сиротливо торчали два оголённых алюминиевых проводка в пожелтевшей хлорвиниловой изоляции. Не желая ставить эксперименты с электричеством, Степан коротко постучал в неожиданно гулко откликнувшуюся дверь.
"Двп-шка...
– отстранённо подумал Матвеев - можно плечом вынести с одного удара..."
В маленькой прихожей, в тусклом свете сорокасвечовой лампочки без абажура, его встречал невысокий, чуть полноватый мужчина в джинсовом костюме. Лицо "хозяина" квартиры, мелкие черты которого оставляли ощущение размытости образа, выражало дежурную радость с небольшим оттенком превосходства. "Мол, куда бы ты делся, математик? Когда МЫ приглашаем, к нам приходят. Все - без различия положения и регалий".
Пожав протянутую, и оказавшуюся на удивление крепкой, руку, Степан, повинуясь приглашающему жесту, прошёл на кухню. На плите исходил паром только что вскипевший чайник, а на столе - рядом с простыми, "столовскими" на вид, чашками - стояла раскрытая коробка с рафинадом и фигурная стеклянная банка бразильского растворимого кофе с головой индейца на этикетке.
– Угощайтесь, Степан Никитич!
– голос "хозяина" квартиры источал радушие.
– Э-э-э...
– замялся Матвеев, - простите, не знаю, как к вам обращаться...
– Павел Дмитриевич. Это вы извините, что я сразу не представился! Впрочем, перейдём к делу, - человек, назвавшийся Павлом Дмитриевичем, продолжая говорить, насыпал кофейные гранулы в чашку, бросил туда же пару кубиков рафинада и потянулся за чайником.
– Да вы не стесняйтесь, наливайте, пока вода горячая! Насколько я знаю, вы включены в состав советской делегации, выезжающей на математическую конференцию в Испании, намеченную на конец сентября?
– Да, там должен состояться международный симпозиум, и я назначен одним из докладчиков... как раз по теме моей докторской диссертации...
– Матвеев задумчиво проделал все необходимые манипуляции и с удовольствием отхлебнул ароматный напиток из чашки.
– ... но я не понимаю, как моя поездка на симпозиум по ортогональным многочленам может пересекаться с интересами вашей... хм-м... организации?
– Да бог с ними, с многочленами!
– Павел Дмитриевич сально хихикнул.
– Тем более - ортогональными. Нас интересует другое...
И он без обиняков поведал, что конкретно ждут от новоиспечённого доктора математических наук "товарищи" с площади Дзержинского.
– Поймите, Степан Никитич, мы не требуем от вас чего-то сверхъестественного, доступного только подготовленным сотрудникам. Всего-то делов - по возвращении написать небольшой отчёт, заполнить пару стандартных вопросников, да посмотреть несколько десятков фотографий.