В третью стражу
Шрифт:
«Какой танк?! — Встрепенулась внутри Жаннет Татьяна. — Что за бред! Олег — психолог, а не офицер-танкист, как мой бывший…»
Но Гринвуд, который Матвеев, продолжал свой рассказ как ни в чем, не бывало. Стоял почти напротив ее кресла, слегка облокотившись о боковой выступ камина, держал в руке очередной — который по счету? — бокал шампанского и рассказывал:
— Олег не стал бы врать! Страх уходит на каком-то этапе… Но, понимаешь, сам-то я не воевал… Это Олег с Витей у нас фронтовики, а я — нет.
«Господи! Он же на полном серьезе! И… да!» — Только сейчас она поняла вдруг несколько случайных оговорок Ицковича, которые тот быстро и умело превращал в шутки.
А ты как со своей женой познакомился? — Спросила
— О! — Улыбнулся Олег. — Это было весьма романтично. Госпиталь, раненый боец, и молодая женщина-врач. Представляешь?
— Да, иди ты! — рассмеялась тогда Таня, подумав, что он шутит.
«А он, оказывается, не шутил…»
- И вдруг этот энкaвэдэшник поворачивается ко мне и вскидывает руку, а в руке у него пистолет, и я… — Степан остановился, поставил пустой бокал — «Когда он успел выпить?» — на каминную полку, и достал сигареты.
— Дай и мне, — попросила Таня и обнаружила, что и у нее в бокале пусто, а она даже не заметила, когда успела все выпить. Вообще, такое впечатление, что этим вечером она раз за разом отключается, а с чего вдруг, совершенно непонятно.
— Пожалуйста, — протянул ей пачку Степан.
— Американские…
— Ну, я где-то англичанин, — как бы извиняясь за это, развел руками Гринвуд.
— Англичанка гадит [209] ! — Капризно надула губки Жаннет.
— Возможно, что и гадит… Вам налить?
— По-моему, мы перешли на «ты».
— Точно! — засмеялся Степан. — Так налить?
— Налей… — Только сейчас она обнаружила, что кроме них двоих и поющего на разные голоса граммофона никого больше в гостиной нет.
«Ну, как минимум, не хватает троих, а не двоих… Нет, вряд ли…»
209
Айнтопф (нем. Eintopf «всё в одном горшке») — блюдо немецкой кухни, представляющее собой густой суп с мясом, копчёностями, сосисками или другими мясными продуктами, который заменяет собой обед из двух блюд; Хамон (сыровяленый испанский окорок) — это лакомство и деликатес. Хамон — основа иберийской кухни, в переводе с испанского — ветчина; Гуляш (венг. guly'as) — национальное блюдо венгров: кусочки говядины или телятины, тушённые со шпиком, луком и перцем (обычно с паприкой) и картофелем; Наварен (фр. navarin) — айнтопф из барашка с белой репой готовят практически во всех областях Франции.
«И в само деле, не в амур же де труа они там…»
— Вот, прошу! — То ли она так долго обдумывала ситуацию, то ли Матвеев так быстро все делал, но, кажется, он вернулся с полными бокалами, едва успев спросить, хочет ли она выпить. А она хотела, и потому что шампанское было просто чудо, как хорошо, и потому что настроение такое сложилось…
«Стих нашел… Бесаме… тьфу!»
— Спасибо. Но ты мне начал рассказывать…
«Вспомнить бы еще, о чем?!»
— Да… — Матвеев-Гринвуд держался молодцом, это Таня видела даже сквозь розовый уютный туман, который по-новой стал обволакивать ее несколько минут назад. И все-таки Степа был пьян ничуть не меньше, чем она. Впрочем, он и пил много больше, и отнюдь не одно только шампанское. — Да… Так вот… — Что-то в нем изменилось сейчас. Наверное, взгляд… Он был уже там, на той — как ее? — улице, на которой располагалось несуществующее ныне кафе. — Он вскинул руку… И знаешь, Таня, там было метров шесть или семь… я увидел отверстие ствола… действительно, словно черный зрачок… выстрелил… То есть, это я только хотел выстрелить, а патронов-то и нет. Кончились. И вот… стою я там, и, знаешь, тишина вдруг упала… Да, нет. Не то. Не тишина, а как будто уши заложило. Словно вата в ушах. Крики, выстрелы… все словно сквозь вату или моток шерсти… Не знаю. И еще время. Длинное. Он вскидывает руку, и
— В кино… — Глупость, конечно, но кроме как в кино, где еще она могла такое видеть?
— И я тоже… — Кивнул Степан. — Только в кино. Но там… Оля влепила ему пулю прямо в лоб… над переносицей, вот так. — И он почесал свой лоб свободной рукой, то ли показывая, куда попала Ольга, то ли просто пребывая в задумчивости. — Он уже не выстрелил, разумеется, — сейчас Матвеев говорил тихо, почти шептал.
«Завод кончился», — решила Татьяна и разом выпила все, что еще оставалось у нее в бокале.
— Понимаешь теперь? Она мне жизнь спасла… и вообще… такая женщина…
«Ну, да! — Усмехнулась Татьяна, уловив матвеевскую интонацию. — Ах, какая женщина!… Мне б таааакуую…»
— Да, нет, — нахмурился вдруг Степан. — Ты меня не так… Я не в том смысле…
— А в каком? — Кокетливо улыбнулась ожившая по ходу пьесы и вновь «потянувшая одеяло на себя» Жаннет. — Да, не смущайся так, Степа! Я же тебе не жена и не любовница… — рассеянная улыбка. — Пока…
Ну, вот — как делать нечего! Бери и употребляй…
«А что? Видный мужчина… гольф… ведь наверняка играет в гольф! Или в крикет…и на лошади… крепкие ноги, широкие плечи… b.c.b.g. [210] короче. А если и так?»
— Ты каким спортом занимаешься? — Спросила она.
— Я? — Удивился Степан.
— Ну не я же! — Усмехнулась Таня.
— Да, я… какой спорт! Времени нет, и вообще… Ох, черт! — Он хлопнул себя по лбу и расхохотался. — Это дело надо обмыть! Мне вдруг показалось, что я в Москве, и мне пятьдесят, и… Гребля! Академическая гребля, бокс и рыбалка! Ну и футбол, разумеется. Все-таки я где-то англичанин. Шампанского?
210
«Англичанка гадит» — расхожее выражение, обозначающее факт неявных действий (дипломатических, экономических, шпионских, пропагандистских) Великобритании против России. Появилось и получило распространение в XIX веке (под «Англичанкой» понималась не просто Англия, как страна, но и королева Виктория лично) — приписывают Николаю I.
— Давай!
— Мигом! — Но на этот раз его заметно качнуло, вернее, едва не занесло на резком повороте.
— А где остальные? — Спросила Таня через минуту, с благодарной улыбкой принимая полный бокал.
— Так, они же в бильярд…
— А мы? — удивилась Таня.
— Но ты же сама сказала…
— А ты?…
— Я не хотел тебя одну…
— Так ты же рыцарь, Степа!
— Вообще-то, я баронет.
— Вот я и говорю — рыцарь.
— А почему ты спросила о спорте?
— У тебя плечи широкие. Плечи широкие, — повторила Таня, рассматривая свой бокал. — Плечи… А почему же ты мне шампанского не принес?
— Как не принес? — Вскинулся Степан.
— Смотри! — Протянула она ему свой бокал.
— Действительно… Я даже не знаю, как это… Сей минут!
— Аллюр три креста! — Смеется Жаннет ему в догон.
— Четыре! — Кричит он, исчезая в розовом тумане. — Пять! Я иду тебя искать…
«Абриколь… Господи! Триплет [211] и …Выход? Однако! Что теперь? Серия? — Олег сместился чуть влево, чтобы видеть не только поле, но и руки Кейт. — Винт… бегущий винт, надо же! Есть. И… Снукер! И как же ты будешь выкручиваться, золотко?»
211
Шутливо расшифруется как beau cul, belle gueule: красивая жопа, красивая рожа (изначально сокр. от bon chic bon genre: бонтонный, комильфотный, элегантный).