В тупике

Бирюк Александр

Корней повел плечами, словно задул холодный ветер.

– Без смысла не происходит в природе ни одно явление. глубокомысленно изрек он.
– Даже если следов этого смысла с первого раза отыскать не удается.

– Вот-вот!
– подхватил Грэм.
– Никаких следов убийцы! Камера была заперта и никто, понимаешь - НИКТО незамеченным к ней на расстояние даже пушечного выстрела подобраться бы не смог! Не разрезал же он сам себя, в конце концов...

– Да. А ножик проглотил.
– усмехнулся Корней.
– Нужно иметь

в виду и такой вариант.

– Не до шуток, Корней.
– вздохнул Грэм.

– А я и не шучу.

Корней разогнулся и положил руку на стол ладонью вверх.

– Ты столкнулся с необъяснимым, Фред, - сказал он.
– Но это необъяснимое необъяснимо только до тех пор, пока ты не введешь в бой ВСЕ версии, какие только взбредут тебе в голову. Остальное - дело техники, да еще времени. Скорее времени, чем техники. Ты должен проверить все версии, а затем исключать их по мере проверки. Когда останется одна-единственная версия, которую невозможно проверить - она твоя. И таким образом она уже не версия, а искомое решение.

– Я тоже учился в полицейской академии.
– недовольно буркнул Грэм.

– Но почему-то начисто позабыл все полезное, чему там учили. Другое дело, если за долгие годы службы многие положения тебе не пригодились... Но практика практикой, дружище, а теорию забывать все же не следует. Или ты просто обленился, Грэм, я никак не могу понять... Почему бы тебе не принять и такую версию, что он разрезал себя сам? Ну, допустим, в силу каких-то сверхъестественных причин. Понимаешь ли, в криминалистике, как и в юриспруденции, прецедент может возникнуть на абсолютно голом месте!

– У нас нет отдела по борьбе со сверхъестественными явлениями. ответил Грэм.

– Но зато есть бошки на плечах!
– заорал вдруг Корней.
– Для чего каждому человеку дана башка?! Чтобы говно под микроскопом разглядывать до бесконечности?

Грэм поморщился.

– Ладно...
– он недовольно поглядел на друга.
– Давай сначала я тебе расскажу до конца. Идет?

Корней примирительно кивнул, хотя видно было, что в голове у него крутится какая-то навязчивая мысль.

– Шеф сразу же вызвал спецподразделение.
– продолжал Грэм, - и они сразу же арестовали всех, кто в момент убийства находился или мог находиться вблизи камеры. Здание управления перетрясли буквально сверху до низу, короче, применили все меры, какие только можно было применить. За полторы недели собрали горы материала на Миллера, и на тех, кто был с ним рядом в течение недели до убийства, но опять все впустую. Двести специалистов переворошили все дела, над которыми сидел Миллер или которых касался до своей гибели, но не обнаружили и намека ни на какую сказку, тем более смешную, которую н упоминал перед смертью. Впрочем, полицию почти сразу же отстранили от расследования, дело взял в свои руки лично президент. Ему несладко сейчас, совсем несладко. Ты представляешь уже себе, ЧТО там у

нас творится?

Корней молчал, по-прежнему уставившись неясным взором куда-то в сторону горизонта. Грэм повертел в пальцах свой бокал и допил его содержимое до конца. Затем он закурил и откинулся на спинку кресла. Он считал свой рассказ в целом оконченным. А Корней все молчал, и совершенно непонятно было, что у него на уме.

– Так-так...
– шевельнулся вдруг Корней и поглядел а Грэма.
– Это что, все?

– В принципе - все.
– ответил Грэм.
– Ну и что ты скажешь?

Корней тоже допил свой сок и с размаху шлепнул свой бокал на столик.

– А что тебе сказать?

– Какие у тебя соображения на этот счет?

Корней вдруг громко икнул.

– Не знаю.

Грэм с удивлением поглядел на него.

– Ты не знаешь, какие у тебя соображения?
– спросил он, пытаясь согнать с лица выражение огромного разочарования.

– Не знаю.
– повторил Корней.
– Но... может быть...

– Значит, ты мог бы взяться за расследование?

Корней вдруг громко рассмеялся.

– Эх, Фред! Если бы ты только знал...

И он покачал головой. Грэм насторожился.

– У тебя есть какая-то догадка?
– с надеждой спросил он.

– Догадка!
– громко сказал Корней, чему-то очень развеселясь.
– Да у меня целая идея!

– Значит ты...
– прошептал Грэм - надежда усилилась.

Корней с самодовольной миной глядел на его.

– Знал бы ты, дружище, НАСКОЛЬКО тут и на самом деле все просто, то не тащился бы сюда, за тридевять земель, за тридесять морей, и не мучил бы меня сейчас своими историями!

Грэм оторопел.

– Значит, ты...
– повторил он, начиная чересчур волноваться.
– Значит ты ДОГАДАЛСЯ!

Корней предостерегающе вскинул руку.

– Стоп!
– громко сказал он и поднялся из кресла.
– Я пока еще ни о чем не догадался.

И он опять рассмеялся, причем прямо в лицо Грэму, точь-в-точь как это сделал Джонни Миллер перед смертью. Подхватив свое ружье, он снова вскинул его на плечо и быстрым шагом двинулся к морю.

Грэм тоже вскочил.

– Корней!
– обескуражено крикнул он и кинулся за другом.
– Постой!

Но Корней и не думал останавливаться. Он подошел к лодке, на которой приплыл Грэм, подождал, разглядывая яхту, пока тот приблизится, затем повернулся и направил вдруг на него ствол своего ружья.

– Полезай в лодку, дружище...
– с непонятно откуда взявшейся злостью в голосе прошипел он.
– И отчаливай.

Грэм остановился как вкопанный. Такого он не ожидал.

– Ты что это, Корней...
– испуганно пролепетал он.
– Что же это ты делаешь?

– В лодку, Фред!!!
– в бешенстве заорал Корней, и Грэму вдруг показалось, что тот сошел с ума.
– И без глупостей!