В тупике

Бирюк Александр

– Пожалуй, сногсшибательные идеи приходят на ум не только министрам. сказал Корней.

– Ладно...
– ответил Грэм.
– Я расскажу тебе о том, что случилось дальше.

– Наверняка дальше еще интересней.
– усмехнулся Корней.

– Суди сам. Мы бились над этой проблемой больше месяца, но подкопаться ни к чему так и не смогли. Все нити, которые мы перебирали со всей тщательностью, на которую только были способны, никуда не вели. Постепенно к этому делу пришлось подключить кучу разных структур и организаций, в частности мы стали сотрудничать и с ЦРУ, и КГБ, и Сикрет Интеллидженс Сервис. Своих специалистов прислали даже из штаба арабских террористов. Вокруг роем кружили УФОлоги и всякие там оккультисты-хиромантики. По этому делу было собрано столько бумаг, сколько за такой короткий

срок не было собрано ни по одному убийству в истории человечества. Биография бедного министра, его родственников, друзей, просто знакомых и знакомых знакомых переворотили буквально до последних минут жизни... Короче, за это дело взялись ВСЕРЬЕЗ. Ты понимаешь, о чем я. В раскрытии тайны этого преступления были заинтересованы все стороны без исключения, даже явные недоброжелатели - но загадка так и осталась загадкой, покуда к этому делу не подключили случайно Джонни Миллера.

– А это кто такой?
– нахмурился Корней.

– Это полицейский.
– ответил Грэм и вынул из кармана фотографию.
– И ты его знаешь.

Он протянул фотографию Корнею. Корней поглядел на нее и озабоченно прикусил губу.

– Да.
– сказал он наконец.
– Помню. Это, кажется, молодой сотрудник из отдела по борьбе с наркоманией?

– Так точно. Джонни Миллер. Он пришел в полицию незадолго до твоего из нее ухода, и даже успел помочь тебе на третьих ролях в нескольких твоих последних операциях. Потом он проработал недолго в отделе по сбору информации. Через месяц его перевели в ЦУР. Простой малый. Звезд с неба не хватал, но усердием отличался. Работу делал аккуратно и в срок, впрочем, ничего особо сложного ему и не поручали.

– Из него вышел бы хороший постовой.
– вставил Корней.
– Или лавочник.

– Может быть.
– кивнул Грэм, задумавшись.
– Но не в этом дело. В момент гибели министра он был очень далеко от места трагедии - его послали в командировку в Америку. Вернули его оттуда всего две недели назад, и как-то так получилось, что его тоже подключили к этому делу. Для начала ему поручили сортировать поступающий материал... Работа не бог весть какая, вот он и делал ее в меру своих способностей. Расследование давно зашло в тупик, а обстановка в мире все накалялась. Хотя давно было ясно, что убийство министра не имеет никакой политической окраски, невзирая на сделанное им перед смертью заявление о том, что он нашел выход из политического тупика... но ты же прекрасно знаешь сам - в подобных ситуациях найдется куча разных политиков, которые всегда постараются использовать ситуацию в своих грязных делишках. Короче, они стали портить всем жизнь, притом я имею в виду не только лишь полицию. Правительства многих стран стояли на пороге кризиса, различным международным протестам и санкциям стало несть числа. Зашевелилась мафия, а любители мистики и всякой там чертовщины совсем распоясались. И тут вдруг этот самый тихоня Джонни Миллер заявляет, что разрешил загадку!

– Дата?
– буркнул Корней.

– Тринадцатого января.
– сказал Грэм.
– Полторы недели назад. Понимаешь, он самым бесцеремонным образом врывается в кабинет комиссара и кидает ему на стол рапорт об отставке!

– Рапорт об отставке?
– удивленно поднял брови Корней.
– Или заявление об увольнении?

– В том-то и дело, что именно рапорт.
– продолжал Грэм без тени улыбки.
– Но самое главное было не в этом чертовом рапорте, хотя и по сей день никому не ясно, каким путем попала в голову Миллера эта идиотская мысль. В присутствии нескольких полицейских и секретаря он вдруг заявляет, что ему известна тайна убийства министра.

Корней что-то пробормотал себе под нос и пристукнул кулаком по столу. Тонко звякнули бокалы. Грэм замолк и выжидательно поглядел на Корнея в надежде, что тот сейчас что-то скажет, но тот только махнул рукой.

– Ладно... давай дальше.

Грэм не удивился. Он понимал, что в голове его друга уже идет напряженная работа. Точь-в-точь как у Шерлока Холмса, когда тот берется за очередное задание. Корней уже заранее, еще в процессе поступления информации начинал прокручивать в уме различные варианты этого преступления, какими бы невероятными они на первый взгляд не казались.

– На требование комиссара внести ясность в этот вопрос, - продолжал

Грэм, - Миллер возразил, что мол, не собирается выкладывать все только лишь полиции. Он сказал, что намерен собрать пресс-конференцию. Большую пресс-конференцию! Шеф сразу же вызвал меня. Понимаешь, Корней, я совершенно не узнавал того парня, этого Джонни Миллера... Всегда такой тихий и покладистый, дисциплинированный до изумления, он вдруг повел себя перед шефом не очень скромно, скажем так. Он рассмеялся ему прямо в лицо, а потом с довольным видом сообщил ему же, что все полицейские - набитые болваны. Вот его последние слова: НЕ СТОИЛО СОБИРАТЬ ТАКУЮ ГРУДУ ВСЯКИХ БУМАГ, ЧТОБЫ ДОГАДАТЬСЯ ОБО ВСЕМ СРАЗУ! Видишь ли, он между делом сообщил, что догадался обо всем буквально за полчаса до этого, вспомнив какую-то смешную сказку...

– Смешную сказку?

– Вот именно.
– кивнул Грэм.
– Сказку. Смешную.

Корней потянулся к бокалу.

– Что же это за сказка?
– спросил он, отхлебывая свой сок.

– Увы!
– воскликнул Грэм.
– Если бы мы это узнали, то и загадки бы уже не существовало. Но Миллер сказал только, что через час собирает пресс-конференцию, и что обо всем расскажет только в присутствии журналистов.

– И вы его задержали?

– Естественно, это пришлось сделать. Но было поздно. Оказывается, он уже раззвонил о своем предстоящем заявлении куда не надо, и к управлению стали стекаться всякие там газетчики и телевизионщики... в общем, всякая сволочь. Мы приставили к Миллеру двух самых опытных и надежных детективов, мы пытались ему втолковать, что никакой пресс-конференции не будет, по крайней море до тех пор, пока он не выложит все нам, и пока мы сами в этом не разберемся. Но он только хохотал в ответ и кричал, что в этой истории нечего разбирать. СОВЕРШЕННО НЕЧЕГО. Он утверждал, что все НАСТОЛЬКО ПРОСТО, что весь мир ахнет, когда это узнает.

– Весь мир ахнет?
– улыбнулся Корней.

– Вот именно.
– подтвердил Грэм.
– Именно ахнет - весь мир.

Корней помолчал, затем поинтересовался.

– И он не походил на сумасшедшего?

– Нисколько, - решительно сказал Грэм.
– Скорее это был человек, весьма довольный своим открытием и предвкушающий, какой взрыв всеобщего изумления вызовет его заявление. Это были восторги недалекого человека, ведь не каждый день таким посредственностям, какой в сущности и являлся Джонни Миллер, доводится разгадывать тайны, над которыми безуспешно бьются лучшие полицейские головы мира...

– Итак!

– Итак... все повторилось.
– мрачно сказал Грэм.
– Все опять повторилось. Стоило только охране на минуту оставить его в камере без наблюдения, как кто-то тут же порезал его на куски.

– На кусочки...
– с неуместной сейчас иронией поправил его Корней и многозначительно подмигнул.
– Так?

Грэм пожал плечами.

– Не знаю.
– сказал он.
– Я не приглядывался Меня там чуть не стошнило.

– Но ты ведь читал отчет полицейского врача?

Грэм насупился. Корней тяжело вздохнул, бездумно поскребывая пальцами ноги по ковру, расстеленному на веранде и вглядываясь в какую-то только ему видимую сейчас точку на далеком горизонте. Ясно, что ответа на свой вопрос он и не ждал.

– Ладно.
– вдруг махнул он рукой.
– Дело не в отчете, в конце концов, но я думаю так, что настоящего полицейского не должно тошнить по такому смехотворному поводу. Иначе это не полицейский, а черт те что.

Грэм нервно хмыкнул.

– Ты прав. Дело не в отчете, но и не в тошноте тоже. Однако смерть Миллера была таким ударом, от которого кое-кому уже ни за что не оправиться. Представляешь, Корней, в самом сердце полицейского управления, не в захолустье где-нибудь, а в самой столице, за крепкими стальными решетками и надежной сигнализацией, в окружении опытнейших и ко всему готовых полицейских страны произошло то, чего ПРОИЗОЙТИ В ЭТОМ МЕСТЕ НИКАК НЕ МОГЛО! Вот это уже и была самая настоящая мистика. Я понял бы еще, если бы в него стреляли, или отравили, или взорвали бы к чертям собачьим вместе с полицейским управлением в конце концов... Но порвать на куски! Таким тщательнейшим образом! В течение полутора минут и причем по одной и той же методе, что и министра... это ни в какие ворота не лезет. Какой в этом смысл, а, Корней?