В тупике
Шрифт:
— На каком языке?
— На немецком.
— Вот мерзавец! — Я не удержался от эмоций. — Ведь он говорит по-венгерски не хуже нас с тобой.
— Добрый день, господин Шмидт, — поздоровался я, войдя в сопровождении Бордаша и начальника КПП в большую комнату, где находился задержанный.
— Простите, не понимаю, — ответил он по-немецки.
— Оставим эти штучки, герр Кольманн! Вы прибыли сюда прямехонько с Балатона, от вдовы Шулек, она же Тереза Коллер. Вы с ней тоже по-немецки объяснялись? Думаю, мы лучше поймем друг друга, если будем
Лицо Роберта Шмидта выразило безграничное удивление. После короткого раздумья он сказал:
— Хорошо, согласен. Будем объясняться по-венгерски. Уж если вы знаете, кто я такой.
— Вот видите! Так будет куда разумнее.
— Что вам угодно?
— Собственно говоря, мне угодно получить ответ только на один вопрос: кто вы? Ференц Коллер? Франц Кольманн? Роберт Шмидт? Ференц Шулек? Или у вас есть еще какое-нибудь, настоящее имя?
— Нет. Мое настоящее имя со стороны матери Ференц Коллер. А со стороны отца Роберт Шмидт.
— Не понимаю.
— Результат небольшой семейной путаницы. Мои родители, после того как на свет появился я, не захотели сочетаться законным браком. С младенческого возраста я воспитывался у сестры моей матери, Терезы Коллер.
— Которую вы сегодня ночью и посетили?
— Да. Когда Тереза Коллер вышла замуж, мое имя превратилось в Ференца Шулека, так как ее муж меня усыновил. В то время моя родная мамочка тоже вышла замуж, на этот раз за Акоша Драгоша, но вскоре с ним развелась и уехала в Швейцарию, где проживает по сей день. Мой отец, который тоже живет в Швейцарских Альпах, всегда называл меня Робертом, и, когда я приехал к нему, он везде заявил обо мне и выправил документы тоже на имя Роберта Шмидта. Вот почему я им теперь используюсь. Остальное, как я понимаю, вам известно.
— Если позволите, еще один вопрос. Когда вы женились на Хельге Хунт?
— В 1944 году, в Венгрии. Я тайно обвенчался с ней в Капошваре.
— Под каким именем?
— Под именем Роберта Шмидта.
— Но ведь вашим официальным именем было тогда имя: Франц Кольманн. Ваша невеста знала только это имя!
— Хельга — человек сообразительный. Я объяснил ей, в чем дело, и она поняла.
— И еще один вопрос. Почему вы решили столь быстро покинуть Венгрию? Ведь не прошло и суток, как вы с женой пересекли границу.
— Стоило мне ее пересечь, как я понял, что совершил глупость. Но жена категорически настаивала на том, чтобы мы ехали вместе. Я подчинился ее желанию — и вот, пожалуйста, имею удовольствие беседовать с вами. Между тем уже в Будапеште я почувствовал, что вокруг меня пахнет жареным.
— Почему?
— У меня было такое ощущение, будто все вокруг за мной следят. Поэтому я решил доставить Хельгу к бабушке, навестить приемную мать, меня воспитавшую, и как можно быстрее убраться. Но я, кажется, опоздал.
— Вы не ошиблись. И нам пора в обратный путь.
— Что вы от меня хотите?
— И вы еще спрашиваете, господин Шмидт? Я полагаю, нам есть о чем поговорить,
— Но я гражданин Швеции, подданный короля!
— Теперь да. Но в то, другое время, вы им не были, не так ли? Ваш автомобиль останется пока здесь. О нем позаботятся вот эти товарищи. А вы поедете с нами, о вас позаботимся мы.
Я попрощался с начальником КПП, от всего сердца поблагодарив его за помощь, которую он оказывал нам уже не в первый и, вероятно, не в последний раз.
Когда мы подкатили в Будапеште к подъезду управления, солнце уже клонилось к западу. Все шло так, как было намечено утром. Прибывших «гостей» разместили в отдельных «палатах». Я мысленно набросал список: Матьяшне Шулек, урожденная Тереза Коллер; Хельга Хунт, она же супруга Роберта Шмидта; Акошне Драгош, урожденная Илона Пайж, или, если угодно, Илона Кольбех.
Прежде всего я поднялся к генералу. Подробно доложив о состоянии дел и ответив на его вопрос о моем дальнейшем плане действий, я заглянул к майору Кеньерешу, чтобы сообщить и ему о том, как разворачиваются события по делу, первым следователем по которому он оказался волею судеб и высшего начальства почти десять лет назад.
— Значит, все-таки ты добился своего? — с радостью в голосе спросил Кеньереш.
— Еще не окончательно, но надеюсь.
Прихватив Козму, я вошел в комнату, в которую поместили Роберта Шмидта. Начался официальный допрос.
— Скажите, в каком году вы в первый раз покинули Венгрию?
— В 1941-м.
— Под каким именем?
— Под именем Роберта Шмидта.
— Как вам удалось получить на это имя паспорт?
— Мой отец находился в то время в Будапеште и все устроил, чтобы меня не призвали в армию.
— Когда вы вернулись в Венгрию?
— В первый раз весной 1942 года.
— Под каким именем?
— Под именем Франца Кольманна.
— Как это произошло?
— В Вене я примкнул к фашистам. Там я прошел специальную школу и, поскольку хорошо говорил по-венгерски, еще с несколькими коллегами был направлен на родину.
— В качестве кого?
— В качестве резидента гестапо. В числе прочих я получил задание наблюдать за одной венгеркой, репатриировавшейся из США. Она жила в небольшом курортном поселке на берегу Балатона. Эту женщину по фамилии Кочишне гестапо подозревало в связях с английской и русской разведками.
— Что вы установили, наблюдая за Кочишне?
— На первых порах тот факт, что большинство персонала ее пансиона — люди весьма подозрительные: либо «левые», либо коммунисты. Значительно позже, незадолго до прихода русских мне стало известно, что у нее есть радиопередатчик. Но с кем она поддерживала связь, установить так и не удалось.
— Я знаю, что на вопрос, который я сейчас задам, ответить вам будет нелегко. Но все же я его поставлю: от кого вы узнали, что у Кочишне имеется радиопередатчик?