В унисон
Шрифт:
– Нет. Просто праздное любопытство.
– Сабуро-кун, – протянула Аюми, прижимаясь к его правой руке всем корпусом, – ты сегодня какой-то нелюдимый. Что-то случилось?
«Нелюдимый?!» – пронеслось у Лили в голове.
– Ничего, Аюми-чан. Просто устал немного.
Лили посмотрела на книгу на его коленях и наконец-то смогла прочесть название: «Практики оммедо».
– Хочешь пойти домой? – спросила Аюми.
– Нет, давай еще посидим.
– Ладно, тогда я схожу освежиться. Тут очень душно.
Она вылезла из-за стола
Вновь наклонясь к уху Сабуро, Лили позвала его на улицу. Тот легко согласился освежиться, заодно он вынашивал планы привлечь Лили к их секте. Когда они выходили, Лили чувствовала, как ярко горит ее затылок от многочисленных взглядов, устремленных на них. Времени у нее совсем немного, окольными путями действовать она больше не будет, спросит напрямую.
Едва они вышли на улицу, Лили повернулась к Сабуро и спросила:
– Ты знаешь Мамору? Мамору Горо?
Сабуро сначала опешил от прямоты вопроса, а потом разозлился:
– А тебе какое дело? Допустим, знаю.
– Ты общался с ним? Знаком лично?
– Я не скажу.
– Араи! – крикнула она, схватив его за свитер. – Сейчас же скажи мне, что ты знаешь о Мамору! Даже не пытайся отказываться, я знаю, что вы знакомы! Ты же брат Рио, я права?
Его брови стремительно поползли вверх. Прижав красную обложку к синей груди, Сабуро открыл рот, чтобы что-то произнести, но вместо членораздельных слов из глотки выходил только бессмысленный набор звуков.
– Погоди-погоди… – наконец выдавил он, хмурясь. – Это ты та неудачница, которая писала работу с Мамору?
Теперь пришел черед Лили удивляться.
– Да-а, точно, я вспомнил! Это же ты тогда слиняла, оставив на Мамору всю работу! Хороша девчонка, нечего сказать.
Она вновь почувствовала это гнетущее ощущение ускользающего контроля. Ей хотелось как-то переубедить Сабуро, но она понимала: это сделает только хуже. Не стоило ей вообще идти у Генджи на поводу и лезть во все это…
– З-значит, – проговорила Лили, полыхая от едва сдерживаемого гнева, – ты в курсе, кто такой Мамору.
– Допустим, в курсе. Чего тебе надо?
– Мне нужно узнать, состоит ли он в клубе оммедо.
Она сказала наобум, лишь бы сказать хоть что-нибудь, чтобы у Сабуро не появилось повода вновь вернуться к теме грандиозного провала Лили. Тот резко оскалился, и его грозный вид не был похож на ту добродушную веселую улыбку, которой он весь вечер одаривал Лили за ее нелепые и невинные вопросы.
– Состоял, – нехотя поведал Сабуро, складывая руки на груди. – Только он потом уехал в Оги. Никому ничего не сказал, просто взял и смылся, как последний трус!
– Почему трус?
Взгляд голубых глаз Сабуро недобро сверкнул. Лили предпочла не повторять свой вопрос.
– У нас дельце намечалось, – ответил Араи, поведя плечом. – А он слинял. И потом переехал. Это около
– Рио, должно быть, очень болезненно воспринял эту утрату, – пробормотала Лили с искренним сочувствием, которого, впрочем, Сабуро не оценил.
– Да ну к черту этого Мамору! Все дело полетело под откос из-за него. За три месяца мы так и не нашли ему замену.
Вдруг он бросил на Лили плотоядный взгляд. Она непонимающе нахмурилась.
– Что? – спросила она, уже начиная медленно догадываться, что сейчас может произойти.
– Не хочешь в наш клуб?..
Она хотела отказаться, сразу же дать понять, что Сабуро даже надежд питать не стоит – не ее это дело, лезть в оккультизм, читать странные книги в кровавых переплетах и верить в то, что они оберегают от опасностей. Она была не готова. Генджи ведь не просил от нее таких жертв!
– Я подумаю, – сорвалось с языка прежде, чем Лили успела что-либо предпринять.
Она хотела отказаться. Так почему же она дала такую нелепую отсрочку?!
– О чем это ты решила подумать? – спросила Аюми, стоя в дверях.
Лили резко обернулась. Испуганный Сабуро смотрел на Аюми во все глаза, а та, сжав губы в плотную полоску, направляла свой уничтожающий взгляд то в одного, то во вторую. Лили открыла рот, чтобы объяснить ситуацию, но Сабуро вдруг перебил ее, проявив нехарактерную для него серьезность и жесткость:
– Не твое дело, Аюми.
– Не мое?! Да вы тут воркуете, как голуби, а я даже не в курсе!
Лили отвернулась, чтобы не лезть в разговор. Это была не ее ссора, и уж тем более не ее дело. Сабуро, если ему хватит ума, объяснит своей подружке, что между ними только что не произошло ровно ничего необычного.
Вновь вернулась мыслями к Генджи, который заставил ее пройти через это. Глупый Генджи! С другой стороны, она ведь в любой момент могла отказаться от этой странной затеи – просто сказала бы Генджи, что Сабуро ничего не ответил ей, что вытянуть из него информацию оказалось выше ее сил. А теперь, когда она стоит на холодном ветру, рядом с беснующейся Аюми и холодно-спокойным Сабуро, ее тянет уйти домой, просто уйти подальше от криков и ссор. Этого с головой хватает и дома!
При воспоминании о доме сердце болезненно сжалось. Ведь вечер этот не может длиться бесконечно – рано или поздно Лили придется уйти домой, придется вернуться в этот домашний ад, в котором земля разверзается под ногами, а люди, некогда родные, обращаются друг к другу точно к посторонним.
Лили не заметила, как они вошли обратно. Не заметила, как дрожит от холода и переизбытка чувств ее тело. Не заметила, как слезы закипают на веках, готовые вот-вот сорваться. Ну, сколько можно уже плакать, Лили? Сколько можно жалеть себя?