В военном воздухе суровом
Шрифт:
– Ты еще не знаешь, что вчера Мосьпанов погиб... Его над аэродромом сбили истребители. Как не уберегли?.. Полк из Кагальницкой уже улетел в станицу Павловскую. Мы тоже готовимся к перемещению, поедете с нами.
Вызвал подполковника:
– Распорядитесь накормить Букреева, пусть отдохнет...
Уснул я в сарае. Разбудил меня грохот. Не пойму: не то бомбят, не то стреляют. Выскочил, а на окраину станицы пикируют "лапотники". Ни одной автомашины во дворе не вижу, побежал в штаб - там пусто. Припустил я из Мечетинской. Смотрю - на полянке стоит У-2,
– Ты летчик?
– спрашивает он.
– Штурмовик.
– На У-2 летать можешь?
– Еще бы! А ты умеешь винт при запуске крутить?
– Не приходилось.
– Смотри же, сразу отбегай по моей команде, а то лопастью руки отобьет.
Мотор кое-как запустили.
– Куда лететь?
– спрашиваю полковника.
– В Сальск.
Карты у меня нет - на Дону уничтожил, сколько горючего в баке - и спешке не проверил. Брею над железной дорогой - она к Сальску приведет.
Лечу около часа. Увидел на проселке большую колонну: наши на юг отходят. И такое меня зло взяло! Начал над ними низко кружить, кулаком машу. Пошарил по карманам - достал карандаш, клочок бумажки. Зажал ручку управления коленями, написал: "Ни шагу назад!" Бумажку бросил над войсками, полетел дальше на восток.
Увидел большой город. Решил, что это Сальск. На окраине заметил самолеты У-2, сел. Подбежал к нам человек в комбинезоне, узнал полковника - моего пассажира.
– А куда девался наш летчик?
– Убило при бомбежке, - ответил тот.
– Где седьмой гвардейский?
– спрашиваю я.
– У Владикарса, севернее станции Целины. Посмотрел я на его карту километров тридцать на северо-запад от Сальска.
– Подбросьте меня туда, - прошу.
– Все самолеты в разгоне. Повремени до утра, куда спешишь!..
– Тогда я на попутных, - обозлился я.
Вышел на дорогу, проголосовал. Грузовик притормозил.
– Куда едете?
– На Целину.
– И мне туда.
– Садись.
А в кузове полно медсестер. Стиснули меня со всех сторон, галдят, смеются.
– Как там, на небе, не страшно?
– Садись ближе, не робей!
– Воробышек...
Машина остановилась у пруда.
– Купаться!
– загорланили девчата. С хохотом сбрасывали с себя амуницию, прыгали в воду.
– Снимай, летчик, штаны, живо!
Сошел перед Целиной, где дорога поворачивает на Владикарс.
– Пока, воробышек!
– прокричали медсестры из кузова. А над Целиной дым горит элеватор. Перешел железную дорогу, навстречу подвода.
– Немцы!
– крикнул солдат.
– Где?
– Уже в Целине и сюда прут...
Пришлось поворачивать. Пошел на юг по пшенице. Увидел грузовик с длинным хоботом поверх кабины - стартер для запуска авиационных моторов. Побежал туда. В кабине с шофером грузин - капитан из авиационного разведполка. Его полк улетел в Ставрополь.
– Садысь, кацо, будэм вмэстэ даганят!
Ночью проезжали Буденновск. На перекрестке чуть не столкнулись с танком. Осветил он нас фарами, наш шофер тоже включил свет, а танк этот с крестом!
Ехали ночь и весь день. Везде заторы. После Моздока долго тащились в гору. Смотрю - на перекрестке наш комиссар стоит. Выскочил к нему:
– Товарищ комиссар, это я, Букреев!
– Вот и хорошо, что заявился. А я тут хвосты подбираю. Как спустишься с Терского хребта, увидишь, на поле два ИЛа стоят. Там собрался наш полк.
Так я вас и догнал...
Пока Леня Букреев рассказывал эту историю, наш бочонок опустел.
– И надо же додуматься - по бочонку стрелять, - с укором сказал недовольный Талыков.
– Айда в арык купаться, - предложил он и потянул Букреева за рукав из сакли.
...На следующий день мы с Талыковым перегнали "восьмерку" и "девятку" на другой аэродром и передали 103-му братскому полку.
Комиссар построил наш полк.
– Нас отводят на переформирование. Соберемся с силами, а потом - вперед, только на запад!
Леонид Григорьевич Букреев все еще служит в армии. Окончил военно-воздушную академию и академию Генерального штаба. Фронтовые друзья наконец-то дождались: хоть один наш однополчанин стал генералом!
При встречах Букреев чаще всего рассказывает о полетах на Дон.
Как-то я спросил его:
– Леня, а что бы ты выделил из твоих фронтовых приключений на Дону?
– Первый в моей жизни поцелуй белокурой девушки.
Вся она - от Подмосковья
И от волжского верховья,
До Днепра и Заднепровья
Вдаль на запад сторона,
Прежде отданная с кровью,
Кровью вновь возвращена.
А. Твардовский
ЧАСТЬ III. ТОЛЬКО НА ЗАПАД!
У самого синего моря
– Направляемся в Дербент!
В ауле Ачалуки нам нельзя было засиживаться дольше одного дня, хоть все и очень нуждались в отдыхе. Соединения 1-й танковой армии Клейста подходили к Нальчику, станице Прохладной и Моздоку, пытаясь прижать к горам группировку наших войск. Противник теснил ослабленную 37-ю армию генерала М. П. Козлова к лесистым предгорьям Кавказского хребта. Справа от нее 9-я армия генерала К. А. Коротеева спешила поглубже зарыться в землю на берегу бурного Терека, чтобы с севера прикрыть подступы к Военно-Грузинской дороге и к Грозному.
Двенадцатого августа 1942 года мы двинулись на восток по пыльной долине Алхан-Чурт, зажатой с обеих сторон Терским и Сунженским хребтами. В тыл отходили вереницы солдат с почерневшими бинтами, а навстречу, к передовой, шагали колонны пехоты с винтовками и автоматами. Встречались также подразделения солдат, которые по двое несли на плечах длинные тонкоствольные ружья. Это шли истребители танков. Вместо бутылок с горючей смесью, которые в первые дни войны швыряли на Березине курсанты Бобруйского автотракторного училища, они будут бить по танкам в упор бронебойными.