В якутской тайге
Шрифт:
Но почти всю эту ночь у противника было слышно движение. О том, что пепеляевцы замыслили, можно было только строить догадки. Возможно, они проводили смену частей, а может быть, к ним прибыло подкрепление и они готовили атаку?
Наступило утро — у противника все замерло. Но вот щелкнул выстрел, другой, третий. Затараторили пулеметы…
Пепеляевцы открыли сильный огонь из винтовок и пулеметов. На этот раз они стреляли разрывными пулями. Падает, рвется тысячами осколков стальной дождь на баррикады из человеческих тел. Будто щелкают сотни бичей.
Красные бойцы ждут, что вот-вот
А наступления все нет и нет.
В тот момент мы не знали, что Байкалов уже наступает на Амгу, а отряд Курашова, прозванного «дедом», с боем идет к нам на выручку.
ПОРАЖЕНИЯ БЕЛОГВАРДЕЙЦЕВ
Наш осажденный отряд приковал к Сасыл-сысы значительные силы белогвардейцев. Тем не менее пепеляевцы попытались осуществить и некоторые другие операции.
В середине октября 1922 года генерал-майор Ракитин, сформировав отряд в составе сорока пяти русских и семидесяти пяти солдат-якутов, пешим порядком вышел из Охотска на Якутск. Через десять суток, дойдя до станции Аркинской, задержался и около двух месяцев ожидал оленьего транспорта.
Чтобы создать себе базы на подступах к Якутску и организовать антисоветские отряды вблизи города, 15 ноября Ракитин командировал в Чурапчинский район полковника Хутоярова с восемью офицерами.
Имея хороших проводников, Хутояров обходил наши заставы и гарнизоны, иногда сворачивая для этого с дороги и идя целиной. 4 января он пришел в Крест-Хольджай, где застал прибывший из Оймякона белогвардейский отряд Петра Оросина из шестидесяти якутов.
С таким подкреплением Хутояров вышел на фронт Чурапча — Нижняя Амга. Осуществив неожиданный налет на деревню Татту, он захватил там одного телеграфиста и восемь телефонистов. От них он узнал, что в семидесяти верстах от Татты, в Нижней Амге, стоит красноармейский отряд Самсонова, и решил пойти на провокацию. Полковник вызвал Самсонова, который еще не знал о падении Татты, к прямому проводу. Между ними произошел такой разговор:
— Здравствуйте, товарищ Самсонов. Штабу срочно нужны некоторые сведения. Сообщите, сколько в отряде человек, сколько пулеметов, как обстоит дело со снабжением отряда и каково моральное состояние бойцов.
— Кто со мной говорит? — спросил Самсонов. Не получив ответа, он продолжал: — Во-первых, просимые вами данные о численности и вооружении отряда штабу хорошо известны. Во-вторых, если вы из штаба, то должны знать, что сведений открытым текстом не передают. Сообщите свою фамилию, и я передам вам все необходимое шифром.
На другом конце провода молчали. Самсонов стал догадываться, что разговаривает с чужим человеком. Вряд ли работник штаба мог позволить себе такую вольность.
— Что касается боевого духа красноармейцев, — продолжал он после небольшого раздумья, — то он очень высок, отряд горит желанием скорее встретиться с пепеляевцами. Кстати, скажите-ка,
— Прошу без шуток. Вам приказано, и немедленно дайте запрошенные сведения. Нечего обезьянничать, не то будете преданы суду.
— Товарищ командир, — обращается к Самсонову телеграфист, — это говорят не из Чурапчи, я свои аппараты по линии знаю и телеграфистов тоже. Тут что-то неладное. Это говорят из Татты, а кто — черт его знает.
— Пожалуй, ты прав. А ну-ка вызови по телефону Татту.
Загудел аппарат:
— Есть!
Самсонов взял трубку:
— Товарищ, кто у вас там дурака валяет? Разве не понимаете — обстановка военная, и за это влетит по первое число? Скажите, кто говорил со мной по проводу и кто у телефона?
— Говорит Татта, у телефона сотрудник штаба, только что прибывший из Чурапчи. Фамилию мою вы не знаете, так как несколько человек нас прибыло из Иркутска для укомплектования штабов в Якутске и Чурапче. Меня Байкалов откомандировал в Чурапчу. Вам идет подкрепление. Сейчас же сообщите запрошенные сведения.
Самсонов понял, что в Татте случилось что-то неладное и у него обманным путем хотят выведать данные об отряде.
— В подкреплении я не нуждаюсь, сил у меня достаточно. Пока не ответите на мой вопрос, никаких сведений от меня не получите. Не треплите по-пустому языком.
— Я не треплю. Выеду к вам в гости. Скажите, есть ли у вас спирт и за какое время я сумею до вас добраться?
— Довольно гавкать! Я вижу, что ты просто бандюк.
— Я не бандюк, а полковник Хутояров. Банда — это вы, большевики.
— Ага, так бы сразу и говорил! Здравия желаю, ваше высоко не достанешь благородие. Откуда прибыли? Куда и зачем путь держите? Пожалуйте к нам в гости, угостим хорошо, кухня у нас замечательная. Меню лучше харбинских ресторанов, обед из четырех блюд: на первое — суп из винтовочных пуль, на второе — жаркое из пулеметных, на третье — пудинг «гранат», четвертое по выбору — штык или приклад.
— Насчет угощения увидим — кто кого лучше попотчует. Я не один, нас пришли тысячи русских офицеров и солдат. За нами вся Якутия. Вы сидите и ничего не знаете: Чурапча в наших руках, скоро будем в Якутске. Предлагаю вам сложить оружие, иначе вас постигнет жестокая расправа. Мы умеем драться, у нас все старые фронтовики, участники мировой войны.
— Не напугаешь, не таких видали! Если не хочешь получить паспорт на тот свет, скорее сдавайся и получай пропуск в тюрьму.
После этого разговора Хутояров снял телеграфный и телефонный аппараты, обезоружил телефонистов и ушел в тайгу. Связь по проводу Чурапча — Татта — Нижняя Амга была нарушена.
Узнав месторасположение отряда Хутоярова, штаб восточно-боевого участка решил ликвидировать его. В самой Чурапче свободных сил для этой операции не было: отряды стояли гарнизонами в разных местах. К командирам отрядов Озолю и Моторину полетели гонцы с приказанием немедленно выступить против Хутоярова. А пока, чтобы не потерять из виду отряд белых, для наблюдения за ним из Чурапчи 10 января выслали конную разведку в тридцать пять сабель под командой Вихорева. Сутки спустя наша разведка вошла в соприкосновение с белыми.