В западне
Шрифт:
Он улыбнулся, убрал тарелки и бутылку вина:
– Тебе надо отдохнуть.
Она кивнула и накрылась одеялом:
– Завтра все решится.
На сей раз он не хотел терять времени. Надо было кое- что выяснить. Хотя готов ли он сам к серьезному разговору? Сначала надо узнать, почему она его тогда бросила.
– Элли!
– позвал он.
Ответа не последовало. Она лишь негромко посапывала.
Он сел рядом с ней и прижал к себе. Ладно, он подождет. Когда Элли рядом, сил ему хватит на все.
Глава 13
Элли
– Полюби меня, - промолвила она.
У него расширились глаза.
– О, черт.
– а?
– Я все последние пятнадцать минут только о том и думал, чтобы убедить тебя этим заняться. Как с тобой просто!
– Считаешь меня простоватой?
– бросила она, когда его губы коснулись ее ключицы.
Он вскинул голову:
– Ни о какой твоей простоватости и речи быть не может, дорогая.
Через час они лежали в кровати, он на спине, она
на боку, прижавшись к нему. Элли гладила его обнаженный живот.
– Пора вставать, - сказала она.
– Лео обещал вернуться в полдень. Не хочу, чтобы он нас так увидел, если придет раньше.
Броуди ничего не ответил. Он смотрел в потолок.
– О чем призадумался? – поддела его она.
Он повернулся, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. Его лицо было серьезным.
– Почему ты тогда ушла?
Она ждала этого вопроса. Рашве мог он его не задать? Она могла не ответить после этой ночи?
– Я обратилана тебя внимание в первый же вечер, когда ты появился в баре. Я даже не обслуживала твой столик, но все равно тебя заметила. С твоим появлением у нас словно стало светлее, ярче, лучше. Наверное, звучи странно, однако я чувствовала тебя рядом.
– Ты же ни слова мне не сказала.
– Конечно нет. Но наблюдала за тобой. А в следующий твой приход, когда была твоей официанткой решила: «Вау, он и правда такой симпатичный, каким показался». Тебя отличала вежливость, ты шутил и попросил придержать язык своих приятелей, когда они в моем присутствии нецензурно выражались. И ты оставил щедрые чаевые.
– Хотел привлечь твое внимание.
– И привлек. А когда пригласит меня прогуляться, я ушам своим не поверила. И почему-то сказала «нет». Но ты проявил настойчивость, и… может, и зря, но мне захотелось того, что ты предлагал. Захотелось стать такой девушкой. У которой есть парень всем на зависть. Даже если это продлится недолго.
– Но…
Она подняла палец, чтобы он замолчал.
–
– Ты ушла из-за моей хорошей жизни? – Он не сумел сдержать недоверие в своем голосе. – Потому что у меня были отличные родители?
– Нет. Конечно нет. Я ушла потому, что мы очень разные. И такими разными остались бы навсегда.
Она увидела недоумение на его лице и поняла, что никогда не поймет этого, если она не расскажет ему правду, всю правду.
– Броуди, я выросла на стоянках для автофургонов.
– Бедность не порок, Элли.
– Ты прав.
– Она сглотнула.
– В двенадцать ко мне стал приставать отчим. Гладил меня. Заставлял трогать его. Делать ему всякое.
У него изменилось лицо.
– Этому Риверсу?
– Да.
– Надеюсь, урод закончит свои дни в тюрьме.
– Ему ничего не грозило, сколько бы раз он это ни делал. Я рассказала матери, но она мне не поверила. Велела помалкивать, чтобы у нас всех не было неприятностей.
– Как у нее язык-то повернулся такое сказать?
– Не знаю. В двенадцать лет я не понимала абсурдности ее реакции. Только ненавидела Риверса за то, что он творит со мной. Жила в страхе, что дверь в мою спальню вот-вот откроется. Плохо спала, прогуливала школу.
– И что дальше?
– Одна учительница связалась с социальными службами, они вызвали мою мать. Сомневаюсь, что она все им рассказала, потому что Риверса не арестовали. Но наверное, мать испугалась и решила уехать со мной куда подальше. Когда Риверс работал во вторую смену, мы погрузили вещички в машину и тронулись в путь.
Я от радости ни о чем не спрашивала. Только через несколько лет поняла причину скорого отъезда. Мать испугалась, что ее арестуют как пособницу.
– Я… Мне так жаль.
Она увидела сострадание на его лице. Коснулась рукой его щеки:
– Все хорошо. Это было давным-давно.
Он ничего не ответил. Наверное, понимал, что она просто хочет его успокоить. Шрамы от таких ран остаются на всю жизнь.
– Мы переехали в Юту. На другую автостоянку, Мать сказала, что не сердится на меня, но я понимала, что она злится. Винит во всем меня.
– Сейчас-то ты понимаешь, как это было нелепо с ее стороны?
– Сейчас - да. А в двенадцать лет мне казалось, что она права. Они с Риверсом развелись, и мать больше никогда не вышла замуж. Думаю, она считала виноватой в этом и меня.