В заповедной глуши
Шрифт:
– А у вас?
– А у меня в морге шесть трупов местных жителей, - сердито ответил врач.
– И три-дцать два - неопознанных. Плюс раненых местных почти десяток. Тоже весело, согла-сись? Знал бы, как тут - ни за какие деньги не поехал бы из Минска...
Валька прислонился затылком к стене и ничего не ответил. Врач снова чем-то поз-вякал и уточнил:
– Тебе как - пулю дать закусить или новокаин вколоть?
–
...В шее у Вальки засела щепка - очевидно, отлетела во время перестрелки. Обрабо-тав резаную рану и наложив на неё семь швов, врач извлёк щепку, обработал и это повре-ждение и заклеил пластырем. Всё это Валька вытерпел бы и без обезболивания.
– Вот, - врач подал мальчишке стакан с водой.
– Выпей и ложись прямо здесь. Михалу я позвоню.
– Что это?
– подозрительно спросил Валька.
– Цикута. Пей.
– Ладно, - согласился Валька и залпом осушил стакан...
...Проснулся он с лёгкой головой и ясным сознанием. Вокруг царила такая тишина, что Валька сразу понял: ночь, ещё не глядя в окно понял.
Он сел на кушетке. Прислушался. Стояла такая тишь, что даже не по себе. Только теперь Валька понял, что на нём одни трусы - да ещё отмытые и вычищенные сапоги торчали возле кушетки. Всё остальное исчезло. Халат, правда, висел возле двери.
– Меня что, госпитализировали?
– уточнил Валька в пустоту. Поискал тапочки, не на-шёл, решил, что в сапогах и халате будет выглядеть идиотски, накинул халат и высунул-ся в коридор.
Он был тёмен и пуст, только в дальнем конце горела лампа, под ней за столиком спала дежурная. Бесшумно ступая, Валька пересёк коридор и поднялся на второй этаж - к палатам.
Тут дежурная тоже дрыхла. Из одной палаты доносились тихие голоса. В двух бы-ло просто пусто. В четвёртой спали сном праведниц две бабульки. В пятой...
211.
В пятой - небольшой, какой-то домашней - за тумбочкой, положив щёку на ладони, сидела Алька. Она не спала - в свете ночника поблёскивали глаза. На кровати, укрытый простынёй до шеи и перетянутый белыми бинтами через грудь, лежал Витька. К его ру-ке тянулся тонкий шланг капельницы, попискивал какой-то приборчик, успокаивающе ми-гающий зелёным диодом.
– Вить?
– Алька подняла голову.
– Ты что - тоже...
– Да ерунда, - Витька вошёл, туже запахнув халат.
– О, сюрприз...
– он вдел ноги в стоя-вшие у кровати тапочки, наклонился, заглянул в лицо Витьки, с содроганием вспоминая,
Нет. Витька просто спал. И его лицо было разве что усталым. Валька вздохнул и присел на тумбочку.
– Спит, - сказала Алька. Валька кивнул:
– Спит... Иди тоже поспи. Тут палаты пустые.
– Ребята тоже дежурить хотели, - Алька словно бы не услышала Вальку, - а Дмитрий Денисович не пустил...
– Это врач? И меня не хотел пускать... Иди поспи, говорю, чего ты? Я посижу.
– Нет, я не пойду, - покачала головой Алька.
– Ты просто тут посиди со мной, хорошо?
– Да конечно, - кивнул Валька, устраиваясь удобнее. Потёр плечо.
– Он так и не сказал, кто он был там, в России, - тихо произнесла Алька. Валька пожал здоровым плечом:
– Тот же, кто и здесь. Боец.
– Я так и думала...
– Алька вздохнула и шёпотом начала - нет, не читать стихи, а про-сто произносить строчки:
– Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.
Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:
"Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли.
Жаль королеву. Такой молодой!
За ночь одну она стала седой".
Трубку свою на камине нашел
И на работу ночную ушел.
Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки ее погляжу.
А за окном шелестят тополя:
"Нет на земле твоего короля..."(1.)
– Ну зачем ты это?
– поморщился Валька.
– Не надо такие стихи...
– Сероглазый король...
– повторила Алька. И коснулась щеки спящего Витьки пальцами.
Таким жестом, что Валька сказал искренне:
– Жаль, что ты не моя девчонка. Повезло Витьке...
...В окне уже начало светать,когда Валька обнаружил,что Алька спит, уронив го-лову на тумбочку. Он подвинулся и даже хотел устроить девчонку удобнее, но побоялся