В.А. Жуковский в воспоминаниях современников
Шрифт:
окончания работы над "Одиссеей".
10 Имеется в виду сказка "Кот в сапогах" (1845), стихотворное
переложение известной сказки Ш. Перро.
11 Имеется в виду последняя поэма Жуковского "Агасфер, или
Странствующий жид" (1851--1852), над которой Жуковский начинал работу в
1831 г. и которую смерть помешала ему закончить.
Я. К. Грот
ИЗ ПРИМЕЧАНИЙ
К "ОЧЕРКУ ЖИЗНИ И ПОЭЗИИ ЖУКОВСКОГО"
<...> Здесь я говорю по собственным
появления в "Современнике" (январь 1838 г.) моего перевода "Мазепы" Байрона
(который еще в рукописи был прочитан Жуковским)1 Василий Андреевич через
Плетнева попросил меня к себе. Он жил тогда в так называемом Шепелевском
доме (части Зимнего дворца, где ныне императорский музей). Я поднялся к нему в
верхний этаж этого высокого здания и застал его работающим, в халате, стоя
перед конторкой. Он принял меня очень приветливо, похвалил мой перевод,
расспрашивал о моих занятиях и, между прочим, советовал изучать историю
Карамзина как лучший источник истинной поэзии. Потом он водил меня по своим
комнатам и показывал на подоконниках множество картонок, в которых
хранились автографы его сочинений. Сбираясь ехать за границу в свите
наследника, он намерен был в Швеции познакомиться с Тегнером2 и взял у меня
рукопись уже почти оконченного мною перевода "Фритиоф-саги"3. Это свидание
произвело на меня глубокое впечатление, и я тогда же написал сонет, который,
однако ж, не только не поднес ему, но и никому до сих пор не сообщал. Кстати,
помещаю его здесь, в примечаниях к моей академической речи:
ЖУКОВСКОМУ
Благодарю тебя, возвышенный поэт!
Едва ступил я шаг на поприще мне новом,
И вот уж слышу я твой ласковый привет,
И сил мне придал ты своим волшебным словом.
Благодарю! священ мне будет твой совет:
Я душу закалить хочу в труде суровом,
Награды только в нем искать даю обет;
От суетности он пусть будет мне покровом.
Хвала судьбе: сбылись давнишние мечты:
Того, чье имя мне так драгоценно было,
Кто пел так сладостно, так нежно, так уныло,
Того узнал и я: сей глас, сии черты
Не в силах я забыть; а с памятью их милой
Мне будет спутником и гений красоты.
(1838)
В следующем году Жуковский оказал мне важную услугу. В то время я
еще служил в государственной канцелярии, но страстно желал перейти на ученое
поприще, и именно в Финляндию, где открывались виды на университетскую
кафедру по русской литературе. Узнав о том, Жуковский вытребовал
записку о плане будущих моих занятий и сам отвез ее к тогдашнему министру,
статс-секретарю Великого Княжества Финляндского барону Ребиндеру. Таким
образом Жуковский помог мне сделаться из чиновника ученым. <...>
<...> При складе своего ума, при своей наклонности к чудесному и
сверхъестественному, Жуковский, между прочим, пристрастился к
средневековому миру, к сказкам о рыцарях и их замках, о духах и привидениях.
Это была одна из тех областей поэзии, которая пришлась наиболее по вкусу
тогдашней русской молодежи. Явилось бесчисленное множество подражателей
этого направления литературы. Даже в учебных заведениях молодые люди
упражнялись в сочинении рыцарских сказок такого рода, в рисовании к ним
картинок с замками, луной и гробницами. Говорю опять по своим
воспоминаниям: поступив, в 1823 году, в Царскосельский лицейский пансион, я
видел подобные произведения пера и кисти в тетрадях моих товарищей. Одним из
любимых романсов, которые пелись тогда в этом заведении, рядом с "Черною
шалью" Пушкина было положенное на музыку стихотворение Жуковского
"Дубрава шумит"4. <...>
Комментарии
Яков Карлович Грот (1812--1893) -- филолог, историк литературы, друг и
постоянный адресат П. А. Плетнева, через которого в начале 1838 г. и
познакомился с Жуковским. Многолетняя переписка Плетнева и Грота (см. в наст.
изд.), в которой Жуковский едва ли не главная фигура, стала для будущего
историка литературы источником знаний о поэте, изложенных с таким
увлечением близко знавшим Жуковского учителем.
К столетнему юбилею Жуковского Грот создает "Очерк жизни и
творчества Жуковского" (1883). Это сочинение -- изложение академической речи
Грота -- дает представление о поэте, его творчестве, но не включает мемуарного
материала. Восполняя этот пробел, при публикации "Очерка..." Я. К. Грот
снабдил его примечаниями, написанными "по собственным воспоминаниям".
Точность их подтверждается перепиской Жуковского и Плетнева 1840-х годов,
где говорится о Гроте. Краткие воспоминания Грота дополняют портрет
Жуковского -- наставника молодых талантов, ходатая, популярного поэта.
ИЗ ПРИМЕЧАНИЙ К "ОЧЕРКУ ЖИЗНИ И ПОЭЗИИ ЖУКОВСКОГО"
(Стр. 312)
Очерк жизни и поэзии Жуковского / Сост. Я. К. Гротом. СПб., 1883. С.
29--31.
1 Гротовский перевод "Мазепы" Байрона удостоился похвалы