Вакансия третьего мужа
Шрифт:
– Твою коллегу-журналистку. Елену Соколову.
– Чудны дела твои, господи! – тяжело вздохнула Инна. Елена Соколова была главным редактором дешевого желтого листка «Вести района», постоянно находившегося в состоянии войны с кем-нибудь. Противник определялся путем внесения на счет «Вестей района» денежной суммы, эквивалентной пяти тысячам долларов США. И в зависимости от того, кто именно «оплачивал музыку», вчерашний союзник легко переходил в стан врагов, и наоборот. С вопроса «против кого дружим» начиналась еженедельная редакционная летучка.
Сейчас
– А где оклеветали гражданку Соколову? – поинтересовалась Инна. – И как именно?
– Шла бы ты, Инесса. – В голосе подполковника зазвучали жалобные нотки. – Без тебя тошно.
Покладисто отойдя в сторону, Инна достала телефон и без особой надежды набрала номер Муромцева. Тот неожиданно снял трубку после первого же гудка.
– Привет, красавица, – пробасил он.
– Стою, смотрю на дверь вашего подъезда, – отрапортовала Инна, – очень любопытное зрелище. Кстати, соседи теперь уверены, что в вашей квартире бомбу то ли хранили, то ли изготавливали.
– Душа моя, ты же знаешь, что я по этому адресу только прописан, – засмеялся Муромцев. – Мне кривотолки соседей без разницы.
– Случилось что-то, Сергей Васильевич? В связи с чем весь этот кипиш? Неужто правду говорят, что на вас неугомонный броненосец жалобу написал?
– Ну да. Не унимается, стервь. Прошлой ночью кто-то в округе листовки развесил с ее фотографией и обидным содержанием. Листовок всего-то было штук пять, но они тут же оказались у ментов. Вместе с жалобой, что я, как основной ее конкурент, порочу ее честь, достоинство и деловую репутацию. Хотел бы я понять, где у нее это все находится?
– Погодите, Сергей Васильевич, а вы-то тут при чем? На этих листовках что, ваши отпечатки пальцев нашли?
– Мелко мыслишь, Перцева. На них моя подпись стоит. То есть всевозможные обзывалки с переходом на ее личность подписаны «Сергей Муромцев». Представляешь до чего грязные предвыборные технологии дошли? Сделали из меня дауна, который открыто подписывается под оскорбительными выпадами в адрес конкурента!
– И дальше что?
– Да ничего. Обыск, вишь, устроили. Мне Милка позвонила, что свет погас и кто-то дверь ломает. Компьютер забрали, патроны какие-то нашли.
– А патроны, разумеется, не ваши.
– Да хрен их знает, мои или нет. Я там уже пару лет не ночевал ни разу, может, какие-то охотничьи приблуды и остались, я не помню.
– А в
– Инесса, душа моя… Что может быть интересного в компьютере, на котором Милка работала? Я ж тебе говорю, я той квартирой несколько лет не пользовался.
– А почему там Кук оказалась?
– Так ей жить-то надо где-то. У нее ж денег ни копья. И давать ей их в руки противопоказано – пропьет. Так что жила она у меня в этой квартире. Еду ей раз в два дня возили. По субботам в пакет шкалик добавляли. А она взамен книжку про меня писала. Все по-честному.
– Так вас в связи с заявлением броненосца в прокуратуру хоть вызывали?
– Инесса, я вообще в больнице лежу. Мне никаких повесток из наших органов правопорядка не приходило, меня никто никуда не вызывал и ни о чем не спрашивал. Обыск провели – и все дела.
– И что будет?
– Да ничего не будет. Ты что, вчера родилась? Я этой чепухи не писал и не расклеивал. Это абсолютно понятно. Инкриминировать мне нечего. Ну не патроны же эти, ей-богу! А нервная система у меня крепкая. Обыск туда – обыск сюда. Не принципиально.
– Понятно, – пробормотала Инна и нажала на кнопку отбоя. То, что Муромцева просто проверяли на вшивость, ей было абсолютно понятно. Сделав еще пару кадров на камеру в телефоне (до этого она успела заснять эффектный момент погрузки Милы Кук в полицейский «УАЗ»), она неторопливо пошла в сторону своей машины, чтобы основательно погреться у печки и ехать в редакцию. Обыск у Муромцева обещал стать приятным эксклюзивом, перетекающим в весомый гонорар и бурные восторги редактора.
Глава 7
Город ждет Фомина
Настя ехала домой совсем без сил. То есть абсолютно. У нее было ощущение, что ее выпили до донышка неведомые и от этого особенно злые вампиры. События последних дней навалились на нее тяжелой каменной глыбой, сдавливающей грудную клетку и не дающей вздохнуть. В свете встречных фар она видела отсвет глаз Варзина, горевших неукротимой ненавистью. В метании дворников по залитому дождем стеклу – кривую ироничную усмешку Кравцова. В мигании светофора – сигнал о надвигающейся опасности.
Она знала, что за Егора можно не переживать. Уже третий день он везде ходил с личной охраной, и немногословный внушительный шкаф по имени Михаил давал весомую надежду на то, что ничего плохого не случится.
– Если в следующий раз они не выберут пулю, – пробормотала под нос Настя и усилием воли заставила себя переключиться на другие, более позитивные мысли.
Позитивные мысли были просты, как мычание. Насте очень хотелось залезть в горячую ванну, полную пахучей пены. С головой нырнуть в белую шапку, отогреться от съедающего ее изнутри холода, который, как она знала, вовсе не был связан с осенней непогодой. А потом сдувать эту пену, горланя любимые песни, любовно намазаться кремом для тела. И для лица. И для глаз. И для рук. И для ног.