Вакансия третьего мужа
Шрифт:
– Я? Отомстила? И что я, интересно, такого сделала?
– Настя! Зачем? Зачем ты позвонила моей жене и сказала, что я ей изменяю?
– Чего?! – закричала Настя. – Ты вообще в своем уме, зачем бы я стала это делать?!
– Откуда я знаю?! – тоже заорал Табачник. – Чтобы мне нагадить! У меня теперь скандал на скандале, хоть из дома беги!
– Боря. Я. Не звонила. Твоей. Жене, – медленно и четко проговорила Настя. – Если честно, я за последние месяцы о тебе вообще не думала. Мне спать некогда, не то чтобы звонить твоей супружнице и строить тебе козни. Но то, что такой звонок был, мне не нравится. Потому что это может быть направлено не против тебя, а против
– Ты-то тут при чем?
– Как при чем? Ты же прибежал выяснять отношения. И этот разговор мне неприятен. Тот, кто звонил, вполне возможно, хотел выбить нас из душевного равновесия, поссорить. Сейчас, накануне выборов, каждая мелочь может стать решающей.
– Да ну тебя! – Табачник махнул рукой. – Ты правда помешалась на политике. Если это действительно звонила не ты, значит, это звонила твоя ненормальная подруга. Перцева, – уточнил он, глядя в непонимающее Настино лицо.
– Господи, что ты несешь, ей-то это зачем?!
– Да она не может спокойно смотреть на наше счастье. Она же подлая и хитрая. Змея, а не баба. Она тебе завидует, поэтому и гадит.
– Ты больной? – осведомилась Настя. – Инка мне завидует! Из-за чего? Из-за тебя, что ли?
– Конечно. – Табачник приосанился. – Я на нее, кильку копченую, не смотрел никогда, вот она и мстит.
– Конечно. – Настя задумчиво побулькала ложкой остывший чай, невольно пожалев, что так его и не выпила. – Такой ценности, как ты, грех не позавидовать. Боря, ты чай выпил?
– Выпил. – Табачник непонимающе посмотрел на Настю, его лицо посветлело. – Хочешь помириться? Я не против, только пижаму свою дурацкую сними. Надень тот красный комбидрес, который я тебе на 8 Марта дарил.
– Это хорошо, что ты чай выпил. Потому что больше всего на свете я хочу, чтобы ты ушел.
– Что-о-о-о???
– Что слышишь. Давай, вали отсюда. Тебя дома жена ждет. Того и гляди, снова что-то заподозрит. И не приезжай больше. Слышишь?
– Тебе лечиться надо! – Табачник вскочил с табуретки, выбежал в прихожую и начал судорожно натягивать ботинки. – Прокидаешься, дура. Думаешь, твой Фомин в благодарность, что ты его в мэры двигаешь, снова с тобой роман закрутит? А может, уже закрутил? И ты теперь надеешься, что это он с женой разведется, раз со мной не вышло? Хрен тебе! Так и будешь одна по вечерам сидеть. В пижаме. Ариведерчи! На меня больше можешь не рассчитывать!
Дверь хлопнула, следом за ней бабахнула подъездная, и Настя осталась стоять в оглушающей тишине. Как старушка, шаркая ногами, она прошла на кухню, брезгливо взяла чашку, из которой пил Борис, и долго мыла ее под краном пемоксолем.
Затем заново вскипятила чайник, налила себе большую кружку, опустила в нее толстый ломоть лимона, насыпала две ложки сахара, потом подумала и добавила еще одну, достала из шкафчика коньяк, зубами выдрала пробку и щедро плеснула янтарной жидкости в чай.
Обняв чашку двумя руками, она доплелась до комнаты, залезла на кровать, вытянула ноги в веселеньких носках, хлебнула из кружки и нажала на пульт телевизора. На жизнерадостно загоревшемся экране мужественный красавец как раз в этот момент, по замыслу Татьяны Устиновой, дарил своей возлюбленной настоящий «Харлей». Возлюбленная – толстушка почище Насти – заливисто хохотала, светя в камеру счастливым лицом. И тут, наконец-то не выдержав, Настя, в жизни которой не предвиделось таких заботливых и надежных мужчин, заревела в голос.
Город ждал Фомина. Красавец Егор улыбался с рекламных билбордов так проникновенно, что у женской половины населения перехватывало дыхание.
В предвыборных интервью Егор Фомин лихо расправлялся с коррупцией, выдвигал толковые идеи по изменению системы городского управления, был серьезен, убедителен и харизматичен. Настя уже выпустила несколько его личных газет, которые агитаторы под руководством неугомонной Ирины Степановны разнесли по почтовым ящикам горожан.
Со страниц этих газет мама Егора рассказывала, в какой нужде растила сыновей и каким замечательным человеком вырос ее первенец Егорка. Проникновенно смотрела своими глазищами Юлька. На семейных фотографиях Фомин гонял мяч с Ромкой и Вадиком. Катерина рассуждала на тему «что значит быть хорошей женой и как важно дать мужчине реализоваться в жизни». Читая это интервью, с первой до последней строчки бывшее плодом воображения Анастасии Романовой, Фомин хохотал в голос.
Его бывшие рабочие вспоминали о мудром и справедливом руководителе. Известные на весь город учителя и врачи объясняли, почему они поддерживают Фомина. Газеты были добротно сделанными, яркими, добрыми и от этого особенно убедительными. До выборов оставалось чуть менее полутора месяцев, и по последним социологическим исследованиям, которые вездесущая Инка какими-то правдами и неправдами раздобыла в предвыборном штабе Варзина, рейтинг Егора Фомина составлял 53 процента. Это была чистая и убедительная победа. Причем в первом туре.
– Хорошо бы, – мрачно сказала Настя, ознакомившись с рейтингами, – а то второго тура я могу не пережить.
В штабе Фомина царило приподнятое настроение. Несмотря на незадавшееся покушение, все верили, что черная полоса позади и оставшиеся полтора месяца будут посвящены победному шествию Егора Фомина по пути к мэрскому креслу.
Обмыть результаты социологии решили в Сосновом бору у Стрелецкого. Настя настаивала, чтобы были только свои, но Алиса укоризненно покачала головой. В результате в Сосновый бор съехался весь предвыборный штаб в полном составе. Кроме того, позвали Инну Полянскую, да под покровом темноты приехал редактор «Курьера» Гончаров.
Чтобы совместить приятное с полезным, решили не сидеть за столом, а накрыть фуршет и под звон бокалов пообсуждать, что делать дальше.
– Все, что мы могли о Егоре рассказать, мы уже рассказали, – размахивая вилкой, на которую был надет маринованный огурец, Гончаров, как идейный вдохновитель кампании, излагал свое видение ситуации. – Дальше мы будем только повторяться, а потому либо стоять на месте, либо даже терять очки. Нам необходим качественный рывок вперед.
– И что ты предлагаешь? – внимательно посмотрел на него Стрелецкий.
– О! Я предлагаю гениальную вещь. Помните, как в фильме «Хвост вертит собакой?» говорит главный пиарщик президента? Нам нужна война! А если войны нет, значит, ее надо выдумать.
– Какая война? – перепугалась Настя. – Она нам уже и так объявлена. Предлагаете кого-нибудь зарезать взамен?
– Господь с тобой, Настасья, я человек исключительно мирный. У нас есть два пути. Первый – рассказать про покушение на Егора. У нас народ жалостливый. Думаю, что после парочки интервью про то, как он увидел своего зарезанного соседа и на минуту решил, что это он сам лежит, рейтинг скакнет вверх еще пунктов на восемь, а то и на десять.