Вакансия третьего мужа
Шрифт:
– Нет, про это я рассказывать не буду, – твердо возразил Фомин. – У меня мама. Она этого не переживет. Да и Ромку с Вадиком жалко. Начнут к парням в школе приставать. Зачем? И, в конце концов, Нина Родионова тоже такого не заслужила. Она, конечно, и так, наверное, подозревает, что я к смерти Сереги причастен, но уж пиар себе на этой смерти делать я не буду. Не по-людски это.
– Зря, – пожала плечами Инна. – Юрий Алексеевич прав. На этой истории можно здорово подняться. А в политике, как известно, все средства хороши.
– Если Егор не хочет, значит, мы не будем про это
– Особенно ты мытаришь, – ехидно поддела подругу Инна. – Вы знаете, как она в избиркоме на Варзина с Кравцовым накинулась. Они аж побелели.
Настя сердито запыхтела.
– Стоп. – Стрелецкий примирительно поднял вверх ладонь. – Мы будем делать так, как хочет Егор. – В конце концов, это его кампания.
– Да и не по-мужски это – на жалость давить. Есть в этом что-то бабье, – кивнул Костя Скахин. – Мы и без этого победим, правда, Егор Александрович?
Инна наклонилась к Настиному уху:
– А Ссакину вашему кто слово давал? Чего он умного из себя корчит?
– Инка, прекрати! Он Скахин. И, по-моему, мы тут все на равных. Каждый имеет право высказать свое мнение.
Инна демонстративно пожала плачами и сморщила носик. Она и сама не могла объяснить, почему жизнерадостный и позитивный Константин вызывал у нее такую сильную антипатию. За время кампании он успел проявить себя весьма толковым юристом. Все документы оформлялись и сдавались в избирком без сучка и задоринки. В штабе он дневал и ночевал. Никогда не впадал в уныние и не давал вешать нос остальным. Даже Насте, которой было весьма трудно угодить, он нравился. А вот поди ж ты.
– Что ж, – Гончаров залпом выпил рюмку водки, наконец-то положил в рот огурец, которым размахивал до этого, и энергично зажевал, не прекращая говорить. – Раз все против, тогда переходим к плану Б. Как вы посмотрите на маленькую войнушку, которую мы развернем для спасения городского Парка Ветеранов?
– А что, парку что-то угрожает? – недоуменно спросила Настя.
Гончаров демонстративно застонал.
– Анастасия, я же сказал, что если войны нет, то ее надо придумать! Смотрите, что мы имеем. Практически в центре города расположен большой старый парк. В нем, наверное, три поколения горожан выросли, но находится он просто в плачевном состоянии. Деревья засохшие никто не убирает, ветки периодически на голову людям падают. Асфальт на дорожках корнями пророс. Аттракционы и качели разломаны, скамеек нет. Пруд тиной зарос. Неприглядная картина?
– Неприглядная, и что? – спросила Анютка, до этого молчавшая под впечатлением от дома Стрелецкого. Таких роскошных и стильных домов она раньше никогда не видела.
– И то. – Гончаров внимательно обвел глазами собравшихся, чтобы убедиться, что его хоть кто-то понимает. Стрелецкий одобрительно усмехался. У Инны горели глаза. Настя сидела, чуть приоткрыв рот. А Алиса вдруг захлопала в ладоши.
– Ага, вижу, понимаете! Фомин объявляет программу по приведению Парка Ветеранов в порядок. Начинаем с субботника, на который созываем всех жителей. Это будет прекрасное
– Ничего, – кивнул Стрелецкий. – Думаю, что я силами завода там еще уличную сцену в порядок приведу. А ближе к зиме перед ней, на месте танцплощадки, каток залью.
– Во-о-о-от. Там можно каждые выходные вместе с электоратом на коньках кататься. Под звуки музыки. И молодежь тем самым подтянем, и родителей маленьких детей. Ну а дальше – дело техники. Фомин говорит: вот стану мэром, за счет бюджета заасфальтирую дорожки, сухостой вырублю, пруд почищу, скамейки поставлю. Будет зона отдыха. Все для вас, мои дорогие избиратели!
– Здорово! – искренне воскликнула Настя. – Вы такой молодец, Юрий Алексеевич!
Гончаров скромно потупился, но было видно, что похвалы ему приятны.
За обсуждением деталей акции просидели почти до десяти вечера.
– Пошли по домам, – жалобно сказал Фомин, – сил никаких нет! Завтра вставать рано, у меня в 8 утра первая встреча.
– Поможем Алиске все убрать? – спросила Настя у Инны. Та согласно кивнула.
Пока гости толпились в прихожей и расходились по машинам, подруги быстро перемыли всю посуду, пристроив остатки еды в большой холодильник.
– У вас холодильник – как мини-копия летательного аппарата, – бурчала Настя, расставляя контейнеры с едой. – Зачем вам на семью из трех человек такой? Вас раскулачивать пора, ей-богу!
– Твой Фомин их уже раскулачил, – заметила Инна. – Теперь еще и парк обустраивать. До чего все-таки дорогое дело эти выборы!
– Вот на парк так точно не жалко! – Алиса тряхнула головой. – Здорово, что ваш Гончаров до этого додумался! Он все-таки голова. С его мозгами можно в американские президенты пробиться, не только в мэры нашего города.
– Ага. Егор Фомин – президент Соединенных Штатов Америки. Какой по счету? Я не помню.
– То ли сорок третий, то ли сорок шестой, – махнула рукой Настя. – Я в российской истории плаваю, куда уж мне американская.
– Не скажи, это ж интересно. Я бы не отказалась иметь у себя коллекцию портретов американских президентов, – прищелкнула языком Инна.
– Каких портретов? – Настя непонимающе взглянула на подругу.
– На зеленых бумажках. – Инна весело расхохоталась. – Вот ты, подруга, знаешь, кто изображен на стодолларовой банкноте?
– Знаю, – Настя обиженно фыркнула. – Бенджамин Франклин.
– Правильно, а какой он был по счету президент США?
– Понятия не имею.
– Инна, по-моему, Франклин не был президентом Америки, – задумчиво сказала Алиса.
– Ага. Щас. А что он тогда на ста долларах делает? У них на национальной валюте одни президенты.
– А вот и нет. – В кухне появился Стрелецкий. – Видимо, придется опять проводить среди вас ликбез.
– Ой, Игорек, расскажи, а, – загорелась Инна. – Она вспомнила, как Игорь уже вводил их в таинственный мир фалеристики, рассказывая про ордена и медали, а чуть позже знакомил с мерой оценки драгоценных камней. – Ты это так увлекательно делаешь!