Валлийская колдунья
Шрифт:
И, подняв правую руку, Кили сложила пальцы в кукиш.
Все присутствующие, кроме графа, застыли в ужасе, раскрыв рты от изумления. Ричард вскочил с места и, схватив Кили за руку, поспешно вывел ее из комнаты.
– Черт возьми, что вы творите? – возмущенно спросил он, когда они оказались в коридоре. – Неужели именно так вы представляете себе поведение цивилизованного человека?
– А разве мне нельзя выразить вашей матери чувство приязни? – спросила Кили, испуганная тем, что Ричард не на шутку рассержен.
– Выразить
Ричард рассмеялся, поражаясь ее наивности.
– Святые камни! Генри разыграл меня! – вскричала Кили, всплеснув руками. – О, Ричард, значит, я оскорбила вашу матушку! Что же мне теперь делать?
Граф заключил ее в объятия.
– Мне очень нравится, когда вы произносите мое имя, – хрипловатым от сдерживаемой страсти голосом промолвил он.
– Все потеряно, – простонала Кили, не слушая его. – Я никогда больше не смогу предстать перед лицом вашей матери.
– Нет худа без добра, дорогая моя. На нашей свадьбе посаженой матерью могла бы стать королева Елизавета.
Кили не могла сдержать смех.
– Я постараюсь найти нужные слова, чтобы все объяснить, – сказал он наконец, беря ее за руку.
Когда жених и невеста вошли в столовую, за столом царила неловкая тишина. Все присутствующие слышали, не разбирая слов, сначала сердитый голос графа, а затем его смех.
Ричард кашлянул, прочищая горло, и, стараясь спрятать улыбку, сказал:
– По-видимому, Кили стала еще одной жертвой розыгрыша Генри. Он уверил ее, что этот жест означает «я люблю тебя».
– Простите меня, пожалуйста, – обратилась Кили к матери графа, а затем, взглянув на брата, пригрозила: – Я придушу тебя за твои проказы!
– Да ладно тебе, – сказал Генри, ухмыляясь и, очевидно, не испытывая ни малейшего раскаяния. – Это был самый гениальный розыгрыш в моей жизни. По сравнению с ним жареного Энтони можно считать просто забавой. – И, взглянув на графа, добавил с загадочным видом: – Для вас мы тоже кое-что придумали, но вам придется немного подождать.
Ричард хмуро посмотрел на Генри.
– Я с огромным наслаждением помогу Кили расправиться с тобой, – заявил он.
– И я тоже, – подала голос Моргана.
– Я тоже не отказала бы себе в таком удовольствии, – предупредила их графиня Чеширская.
Кили взглянула на мать Ричарда.
– Не хотели бы вы принять участие в праздновании кануна Дня всех святых сегодня вечером? – спросила она.
Луиза Деверо улыбнулась, любуясь красотой своей будущей невестки.
– Дорогая моя, для меня нет большего удовольствия, чем повеселиться вместе с вами.
Сидевший рядом с ней дядя Хэл негромко кашлянул.
– Впрочем, есть одно занятие, которое я нахожу более увлекательным, – с улыбкой заметила Луиза, подмигнув своей будущей невестке.
– Скажите какое, – не подозревая, о чем говорит
Все присутствующие расхохотались, и Кили зарделась, не понимая, что смешного она сказала.
– Мама намекала на то, чем занимаются любовники, – шепотом объяснил ей Ричард, наклонясь к самому уху Кили. – И чем мы с тобой займемся ровно через десять ночей…
Глава 11
«Чем занимаются любовники…» – эти слова графа не выходили у Кили из головы.
Она вспоминала обжигающее дыхание графа, щекочущее ухо, и ее охватывало чувство томления. «Может быть, это и есть страсть?» – спрашивала себя Кили, стоя у окна спальни и глядя вдаль невидящими глазами. Его губы, сильные руки, ласкающие ее обнаженную грудь, его жгучий взгляд…
Кили тряхнула головой, возвращаясь к действительности. Граф занимал в ее жизни все более важное место. Но Кили не хотела отдавать свое сердце мужчине, тем более английскому аристократу.
Заметив, что уже смеркается, Кили улыбнулась в предвкушении праздника. Сэмуинн не за горами.
Она посмотрела в окно, стараясь разглядеть тот участок сада герцога, который располагался у Темзы. Всю вторую половину дня Одо и Хью упорно трудились, выкладывая там большой круг из камней для костра. В круг для растопки они положили веточки священного тиса, символизирующего вечность. Теперь уже все было готово для волшебного праздника.
Одетая во все черное, Кили скорее походила на помощника конюха, нежели на просватанную девушку, у которой вскоре должна состояться свадьба. На ней были облегающие фигуру брюки, просторная рубаха, кожаная безрукавка и высокие ботинки. Волосы спрятаны под черную шерстяную кепку.
– Я нашел пробку, – сообщил Генри, врываясь в комнату сестры.
Кили повернулась лицом к брату.
– Я подобрала тебе костюм для сегодняшнего вечера, – с улыбкой сказала она.
– Но переодевшись в женский наряд, я не смогу ухаживать за девушками на празднике, – проворчал Генри.
– Согласно древней традиции, на Сэмуинн надо переодеваться в костюм противоположного пола, – объяснила Кили. – Кроме того, тебе таким образом удастся подслушать очень много интересного, ты узнаешь, что они думают о твоей удали и как к тебе относятся.
Генри прищурил голубые глаза.
– Ты меня разыгрываешь, да? – подозрительно спросил он.
Кили рассмеялась.
– Клянусь, это правда, – сказала она. – Надень вот это платье.
Генри натянул поверх своей одежды фиолетовую шерстяную юбку, льняную блузку, а затем черный плащ с капюшоном. – Не открывай своего лица, – предупредила его Кили. – Пусть все думают, что ты – это я.
– Мне нужна парочка дынь, – сказал Генри.
– Зачем? – с недоумением спросила Кили.
На лице Генри появилась хитрая улыбка.