Вампиров не бывает
Шрифт:
— Можно войти?
— Входи.
Он радостно вбежал за мной, оглядываясь, как будто ему очень интересно. Стала выкладывать на стол фрукты из сумок.
— Зачем тебе столько фруктов?
— Для вампирской вечеринки. Думала про осиновые колья, но решила, что с фруктами интереснее.
Сама не знаю, для чего ему это сказала. Хотя нет, знаю. Сейчас он увидит бутафорскую голову, испугается и уйдет. Или подумает, что я ненормальная и все равно уйдет. Навсегда. И больше не придет. А мне того и надо. Не хочу с ним возиться, моя кошка
— Круто! Вампирская вечеринка! С фруктами! А где вампир?
— Вон там в сумке-холодильнике. У стены посмотри. Можешь на стол поставить.
Евгений заулыбался, как дитя у новогодней елочки. Я сложила фрукты, некоторые в мойку, буду мыть, некоторые — в холодильник, и повернулась к гостю. Тот с перекошенной физиономией нагнулся к вытащенному блюду и щупал трофейную отрезанную голову.
Я пригляделась. Не к Евгению, к голове… Внимательнее пригляделась… Он ее за волосы дергал, за веки, губы. И глаза у нее закатились, у головы. Так с пластиковой головой сделать не получится, и с восковой тоже не получится. И это точно не резиновая маска из магазина розыгрышей. Это… Ой…
— Людмила! Я просто не знаю, что сказать! Ты такая! Ты, ну, такая… — из Евгения перло красноречие. — Ты необыкновенная, потрясающая!
Это он правильно сказал — потрясающая. Меня трясет похлеще, чем в любовной лихорадке. И я знаю, что сказать и кому сказать. Лишь бы этот гад не помер до того, как я с ним поговорю!
— Евгений, мы уходим! — громким голосом, скорее, чтобы успокоить саму себя, а не только устрашить парня, гаркнула я.
Парень вовсе не устрашился, а нежно спросил:
— Ловить вампиров и отрезать им головы? Ты — охотница на вампиров?
— Нет. Охочусь редко. Вот недавно летом поймала слона, — серьезно сказала я.
— Правда?!
— Правда.
Слон, вообще-то сам пришел, и кормить его еще то удовольствие, но будем считать, что раз пришел, то поймала.
— И теперь ты отрезаешь головы вампирам?
— Евгений! Положи голову обратно, закрой сумку, поставь ее на пол и пойдем. Быстро!
Он выполнил инструкции и смотрел на меня с почтением. Ждал, видимо, выдачи осиновых кольев. Но я вытолкала его за дверь, закрыла ее на ключ, подергала ручку, и мы пошли на ночную улицу ловить такси.
— Куда едем? — с надеждой спросил Евгений.
— Провожу тебя домой и поеду по делам, — скрипя зубами, процедила я.
— Я с тобой хочу…
— В другой раз.
— Возьмешь с собой в другой раз? Честно? Я не буду мешать!
— Подумаем.
Домой Евгению не хотелось, и я еле вытолкала его из машины, когда мы приехали к нему. Избавившись от парня, попросила шофера ехать к центру, а по дороге позвонила Елизавете. Вот и пригодился номер телефона. Елизавета мне обрадовалась, хоть я и звонила ночью. Но она, кажется, сова, а не жаворонок. Адрес больницы она мне назвала, но — услуга за услугу — попросила завтра же дать ей урок танцев.
— Зачем тянуть? — сказала
— Я работаю с утра.
— Вечером приезжай. Чем позже, тем лучше. Часов в десять. Можно и в одиннадцать.
— Так поздно уже, темно…
— Я за тобой заеду. Обратно отправлю на машине. Договорились?
— Да, конечно…
Зачем я ей нужна с какими-то танцами, если она, такая богатая дама, может нанять себе лучшего учителя, какого захочет? Оставив этот вопрос на потом, сказала таксисту адрес больницы, куда он меня быстро домчал в сохранности и целости.
Сейчас буду убивать Матвея. И голову ему отрежу, чтобы лучше осознал, какие подарки нельзя дарить девушкам. Может, заодно, шутки научится понимать. И обязательно спрошу, когда он заберет свою жуть, голову то есть. Где он ее взял, спрашивать не буду. Небось, друзья у него в морге работают, вот и отпилили чью-нибудь лишнюю башку. Кто этих артистов из театра знает. Они, артисты эти, все со странностями. Люди говорят, возле больниц в мусорках, если хорошо порыться, можно руки или ноги после ампутаций отыскать. Значит, возле моргов могут водиться головы.
Побегав немного и поспрашивав, где найти Матвея, была приятно удивлена отзывчивостью персонала. Мне сразу привели дяденьку, врача, наверное, который обрадовался мне, как родной, протянул навстречу руки с возгласом:
— Вы его невеста? Мы вас ждем! Нас предупредили, что вы приедете!
Кто предупредил? Елизавета? Она мне ничего не сказала. Невеста, значит? Я? Даже постель не повод для знакомства. Постель — это уже устарело. Видимо, по мнению Матвея, отрубленная голова — повод для длительных серьезных отношений. Если юноша хочет жениться на девушке, то он дарит ей не колечко, а отрезанную голову. Тогда уж лучше шкуру мамонта.
— Ему нельзя волноваться! — подмигнул мне врач и оставил наедине с Матвеем.
Хорошо, что тот лежал один в палате. Не хотелось, чтобы наш разговор кто-то услышал, хотя ругаться я бы стала и при свидетелях. На то, что парню сильно плохо, он весть перебинтован, я решила не обращать внимание. Пусть терпит. Будет знать, как меня пугать.
— Отрубленная голова вампира, да? — зло прошипела я.
Матвей открыл глаза, смотрел на меня, вспомнить не мог.
— Ты кто?
— На тебя в твоем театре каждый день падают декорации, да? Последние мозги отшибло? Или их вообще не было?
— Людмила…, - тихо донеслось из кокона белых бинтов, имя поняла едва.
— Вспомнил? Отлично. Сейчас я тебя еще раз по башке стукну. А не поумнеешь, до утра буду стучать! Зря дергаешься, не встанешь, у тебя ушибы и переломы. Так что лежи и терпи. Начинаю воспитательные беседы. Я если решу быть противной, то у меня хорошо получается, можешь у моих студентов в университете спросить.
Испуганный взгляд Матвея заметался по стенам к двери.
— Не сбежишь! — злорадствовала я, предвидя содержательную ночь.