Вампиров не бывает
Шрифт:
— Вот шантажистки маленькие! — восхитилась я. Чудесные дети. Нигде не пропадут. — Все равно, приедем, и будете спать. Постелю вам, как обычно, на диване, сама в раскладном кресле, и никаких разговоров до утра под одеялом!
— И когда же мы отсюда уедем? — спросила Настя. Ксюша зевнула. Да, дети уже устали.
Кстати, когда нас уже отсюда выпустят? Мы могли бы и на улице подождать, на свежем воздухе. К счастью, и Елизавета и Глория явились через пару минут. Глаза у служанки горели каким-то нездоровым блеском, но я смотрела на туфли Елизаветы. Как она собралась
Елизавета, мягко улыбаясь, стояла у дверей, которые за собой плотно закрыла, а Глория подошла к окну. Мы с девочками сидели на диване.
— Некоторые люди слишком доверчивые, — с сожалением в голосе начала Елизавета, — и совершают глупые ошибки. Они едут в гости, никому об этом не сообщив, не зная адреса, по которому они находятся, не знают толком людей, к которым едут, берут с собой в опасные места малолетних детей. А за ошибки надо расплачиваться.
Это она сейчас что сказала? Перетанцевала, бедная, давление подскочило с непривычки? Таблетку? К врачу? Не поняла. Тетка еще не старая, чтоб заговариваться и окружающих учить жизни.
— Да, таких идиотов полно! — согласилась Настя. — Но вы не волнуйтесь, мы за Милей присматриваем.
— Кто за кем присматривает! — обиделась я. — Вы со мной, а значит, вам ничего не угрожает.
Девицы сморщили носики и посмотрели на меня, как на недоразвитую. Дети не любят, когда их воспитывают. Так что Елизавета, наверное, права, что решила их поучить осторожности, и своевременно провести с детьми воспитательную беседу о недопустимости общения с незнакомцами.
— К тому же, — решила я поддержать Елизавету, — мы ведь действительно не знаем, где находимся, она совершенно права.
Елизавета победно ухмыльнулась, мне даже показалось, что у нее глаза сверкнули. Так немудрено, засверкают — в люстре лампочек штук двадцать вкручено.
— Почему же не знаем? У меня навигатор с собой! Так что знаем с точностью до метра! — Настенька совершенно не желала поддаваться нашему с Елизаветой воспитательному влиянию.
— Опять полный рюкзак техники с собой таскаешь? — строгим голосом спросила я. — Анастасия, сколько можно говорить — маленьким девочкам запрещено таскать тяжести!
— Я лямки рюкзака укрепила!
— Это вредно для здоровья! Тяжести таскать.
— Так нас же машина довезла! Ничего я не таскала!
В безобидном на вид девчачьем рюкзачке, как я сейчас разглядела, и правда лежала куча барахла. Почему Настя дома это все не оставила? Из рюкзачка запищал телефон.
— Восьмой раз звонят, — спокойно сказала Настя.
— Девятый! — поправила Ксюша.
— Нет, восьмой. Предыдущий сорвался, значит, не считается.
— Тогда восьмой, — не стала спорить Ксюша, а Настя отключила звук.
— Кто звонит? — очень осторожно спросила я шепотом.
Настя не ответила, она обращалась к Елизавете, которая как-то неожиданно оказалась рядом с нами, и
— Мы уже с Ксюшей друг друга на этих диванчиках сфотографировали и фотки всем друзьям разослали. Мне все завидуют. Остальных-то родители уже спать загнали, а я гуляю! В гараже фотки плохо получились, там темно.
Ксюша подошла к окну, отодвинула онемевшую Глорию, прижалась носом к стеклу.
— Посмотри-ка ты! Пришли! А ты говорила завтра, завтра!
— Кто пришел? — прошипела я.
— Риэлторы. Или покупатели, — невозмутимо глядя в окно, пояснила Ксюша.
Я осторожно развернула Настю за плечи лицом к себе и попросила:
— Объясняй!
Та только плечами повела.
— Я же говорила, что ты низкую цену поставила! — осуждающе сказала Насте Ксюша, отвернувшись от окна и аккуратно поправив портьеру. — Надо было выше!
— Откуда я знала, сколько стоят особняки в центре Москвы? Ты мне даже не дала толком цены посмотреть! — огрызнулась Настя, а Ксюша опять пришла к нам на диван.
И Елизавета и Глория непонимающе глядели на нас, а в рюкзачке дергался телефон, хоть звук и выключен, но его распирало от желания поделиться с нами информацией. Что-то мне подсказывало, что слушать эту информацию мне не захочется. У меня аж температура подскочила, когда дошло, что девицы натворили.
— Настя, ты выставила на продажу чужой дом?! — обалдела я.
— Что тут такого? Я же ничего плохого не хотела, только поинтересоваться. Там объявление очень просто заполняется, и фотографии у нас есть. Не волнуйся, Миля, я завтра это объявление уберу.
— Ты сегодня его уберешь!
— Я пароль забыла.
Ой, как неудобно перед Елизаветой… У нее челюсть как-то странно выдвинулась и пальцы скрючились.
— Двенадцатый раз звонят, — посчитала Ксюша. — И машинами вход перекрыли.
— Елизавета, садись! — я вскочила и усадила ее в ближайшее кресло. Как бы не рухнула с высоты своих шпилек. Пригнулась как-то странно, будто моя кошка перед прыжком. — Не волнуйся, вспомнит она у меня как миленькая этот пароль, объявление уберет. Риэлторы сами уйдут, не будут же они здесь всю ночь стоять.
…Потом уже узнала, что стояли неделю…
— Мне надо переобуться в кроссовки, — проговорила Елизавета, — отвезу вас домой…
— Коченечно-конечно! — закивала я. — На таких шпильках за рулем неудобно! Все будет в порядке! Хочешь, я тебя провожу?
— Не надо, меня проводит Глория…
Я все-таки попыталась навязаться с ними, даже дошла до лестницы, но дальше меня не пустили. Вернулась в малую гостиную, злющая, как черт. Как только девочкам могло прийти в голову такое устроить?! Вот не знаю, хочу ли я детей. Я ж не выживу, если такие дочки родятся. Моей маме повезло — я была тише воды, ниже травы, сидела тихо над учебниками и посещала разные кружки, так она и то недовольна. Ей бы на денек такую дочу, как Настенька. И Ксюшей добить. Вот тогда бы начали родители меня ценить, и не говорили бы, что мне скоро тридцать, а меня не берут в Российскую академию наук.