Вампиры девичьих грез
Шрифт:
— Простите, профессор, — мы быстренько опустили глазки долу, я еще и тетрадку с перепугу захлопнула, вместо того, чтоб просто страницу перевернуть.
— А что это вы тетрадку закрыли, лекция не закончена пока, — тут же прицепился Лимеров. — Вы ее вообще пишете?
— Да, профессор, конечно.
— И я могу взглянуть?
— Простите, но это моя тетрадь, профессор. И то, что вы читаете у нас лекции, не дает вам права обыскивать мои личные вещи, — запомнит, понятно, и на экзамене будет валить, но, как говорил один вампир, были бы знания. А вот если заглянет
— Да как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне! — он аж побелел от негодования. Уважающий себя человек (или вампир, не смогла не расширить свою мысль я) просто выгнал бы после такого взашей. А этот, видно, не достаточно себя уважал. И готов был добиваться этого уважения от других — любой ценой. — Немедленно отдайте мне тетрадь!
Дальше последовала абсолютно безобразная сцена. Я вцепилась в тетрадь, он вырывал, с остервенением выкручивал ее у меня из рук, разгибал пальцы… Вырвал, понятно. Всю измятую, почти изорванную.
— Вы же мне палец сломали! — я очень надеялась, что это не так, но больно было, словно это правда.
— И что же у нас тут такого секретного? — добившийся своего профессор меня не слышал, он развивал успех. — Что, из всей лекции вы услышали только название? Ну похвально, что сумели услышать хоть его.
— А это единственное, что вы внятно нам сообщили! — терять мне уже вообще было нечего. Ладно, третья пересдача с комиссией, уж там-то он меня завалить не сможет. — А все остальное я в учебнике прочитаю. Там как-то попонятней написано. И окончания слов не проглочены.
Он пошел красными пятнами, но продолжил листать злополучную тетрадку. А я так надеялась, что он взбеленится и швырнет ее мне в лицо.
И долистал. Аж глазам своим сперва не поверил. Перевернул страницу. И еще. Вернулся назад.
— Ну вот вы и попали, — на лице его появилось выражение мрачного торжества, он совершенно успокоился и пошел обратно к своему столу.
— Вы забыли вернуть мне тетрадь.
— Ну что вы, — усмехнулся он, — я не забыл. Я вообще ничего не забываю.
Надо ли говорить, что тетрадь он мне так и не вернул. Даже за обещание пересказать ему все его лекции, от первой до последней. Признание, что я полностью, во всем и повсеместно была глубоко неправой. И готовность возместить ему моральный ущерб любыми материальными ценностями.
А через пару дней меня вызвали на внеочередное заседание Общественного Совета. В общем, я была уже большой девочкой, и понимала, что меня ждет. У меня уже было два замечания в личном деле из-за проявленного неуважения к Великим. Или одно? Интересно, зимой они мне впаяли побег из аудитории во время кураторской речи? Или вмешательство куратора отменило их благие намерения? Даже если так, сейчас припомнят. У них ведь полная тетрадь моих замечательных рисунков. Которые иначе, чем злобными карикатурами, не обозвать даже при очень большом желании. Похоже, сессию мне сдавать уже не придется. Отучилась.
— Что ж, все в сборе, предлагаю внеочередное заседание Общественного Совета Светлогорского государственного университета считать открытым, — объявил незнакомый
Меж тем главный успел коротко поведать собравшимся мою «биографию». Первый раз попала в поле зрения Совета… второй раз была замечена… и вот теперь вопиющий случай…
Слово предоставили профессору Лимерову, тетрадку пустили по рукам, разумеется, не забывая изображать негодование увиденным.
— Простите, мы не опоздали? — дверь отворяется и появляется… Гоэрэдитэс ир го тэ Дэриус, собственной незабвенной персоной. И даже не один. Вслед за ним в аудиторию вплывает светлейший Анхенаридит ир го тэ Ставэ во всем своем вампирском великолепии.
Пока весьма удивленные этим визитом советники уверяют вампиров, что только их и ждали, ну, вернее, если б только предположить могли, что они почтут своим вниманием, то, конечно б, ждали, аж до посинения, а так посмели начать без них, но готовы переначать… в общем, пока все расшаркивались, я пыталась понять, мне-то что ждать от этого визита. Генеральный меня ненавидит. Анхен… с ним я тоже умудрилась расстаться весьма и весьма некрасиво. Вдвоем-то они зачем пришли? Для любого варианта действий достаточно одного. Любого.
— Ну что вы, мы ни в коей мере не хотели бы мешать, или как-то прерывать ваше заседание, — светлейший Гоэрэдитэс улыбнулся уголками губ, — и уж тем более влиять на решение Совета. Но, как мы слышали, вопрос касается вампиров. И потому, нам с коллегой было бы крайне интересно присутствовать на данном заседании. Разумеется, если никто не возражает.
Ну вот кто бы им возразил? Они уселись где-то в дальнем ряду, дали отмашку, дескать, продолжайте-продолжайте, нас тут и нет совсем. И понеслось. Лимеров самыми черными красками расписал мое неподобающее поведение на лекции и мои непотребные художества. Затем было предложено высказываться. В присутствии Великих высказаться хотели все. Где-то после второй обличительной речи светлейший Гоэрэдитэс поднял руку.
— Да, светлейший куратор, — с готовностью откликнулся председатель. Я сжалась, ожидая приговора.
— А можно нам тоже взглянуть на рисунки? — невозмутимо поинтересовался генеральный.
Злополучная тетрадка мгновенно перекочевала в вампирские лапки. Все замерли, ожидая реакции.
— Да вы продолжайте, продолжайте, — милостиво разрешил Гоэрэ.
Они продолжили. Понятно, о недопустимости, о высоком звании студента, то есть существа мыслящего, способного достигать вершин знания, фактически венца творения, а я позорю, порчу, пятно на чести, самим своим существованием в этих стенах оскорбляю Великих…