Вампиры: Когда ночь сменяет день. Книга 1
Шрифт:
Я через силу улыбнулась.
– Это не в последний раз, обещаю…
Когда они с Джеком уехали, я развернулась и медленно побрела по улице. До заката оставалось чуть больше часа. Последний час дневного света в моей жизни, нет – в вечности. Через час ночь сменит день навсегда…
Прежде чем отправиться в дом Доминика, я ещё заглянула в бутик. На эту ночь хотелось подобрать что-нибудь особенное, и, к счастью, подходящий наряд я нашла быстро. После на такси отправилась прямиком к Доминику и уже оттуда позвонила родным и нескольким друзьям, удивляясь собственной сдержанности –
Солнце почти село, когда я подошла к зеркалу. Шёлковое платье нежного лилового цвета струилось по фигуре, напоминая о благоухающих лавандовых полях Прованса. Тонкие руки, испещрённые синеватыми пятнами, кажущееся спокойным лицо и лихорадочно блестевшие глаза. В последний раз я видела себя человеком…
– Как именно происходит обращение?- спросила я Доминика накануне.- Ты говорил, это болезненно…
– Да. Но боль быстро уходит. В остальном ты просто заснёшь, легко и незаметно – я об этом позабочусь, обещаю.
Вздохнув, я прижалась к его груди.
– Это в самом деле не страшно,- прошептал Доминик.- И я буду всё время рядом.
– И в каком мире я очнусь?
– В каком хочешь.
– Тогда, наверное, лучше в этом. Слишком много необычного сразу может сбить новорожденное существо с толку.
– Как скажешь,- рассмеялся Доминик.- Но уверен, что мой мир тебе понравится. У вас много общего. Он такой же изменчивый и непостижимый, как ты.
Улыбнувшись, я обвела пальцем контур его ключицы.
– Как он вообще выглядит?
– Трудно описать однозначно. В какой-то мере он похож на мир людей с его лесами, равнинами и горами – только пейзажи более фантастические. Другие его части как будто погружены в бесцветный свет пустоты, всё вокруг кажется призрачным, и сам становишься похожим на призрак. Есть и мрачные бездны, в которые даже бессмертные не отваживаются заглядывать без особой необходимости, и идиллические поля, настолько прекрасные, что, думаешь, и райские просторы не могли бы сравниться с ними по красоте. В моём мире нет понятия дня или ночи, все времена года представлены там одновременно, но невозможно узнать ни одно из них. Это мир однообразный в своей изменчивости.
– И как долго можно в нём находиться?
– Сколько захочешь. Этот мир принадлежит нам так же, как и мир людей. Я знаю бессмертных, которые вспоминают о существовании твоего мира, только когда их начинает мучить голод.
От мысли, что очень скоро мир людей будет служить местом утоления голода и для меня, стало не по себе, и я поспешила сменить тему.
– А другие обитатели твоего мира? Духи, демоны…
– Они не имеют к нам никакого отношения,- пробежав по волосам, ладони Доминика задержались на моём лице.- Я научу тебя всему, что знаю сам, и покажу всё, что ты захочешь увидеть, моя любовь. Не волнуйся ни о чём…
Разлившаяся по телу волна холода прервала воспоминания. Солнце село, Доминик появился с последним лучом, и я сразу оказалась в его объятиях.
– Если бы не знал, что это в последний раз, ни за что бы тебя не отпустил.
– И я не забывала о тебе ни на миг…
Доминик
– Цвет лавандовых полей. Я тоже никогда не забуду ту ночь.
Наклонившись, он прильнул губами к моей шее и едва слышно прошептал:
– T'aimi…[1]
Я без труда поняла смысл этих слов и, улыбнувшись, чуть тронула его губы своими. Последовавший поцелуй затянулся. Доминик сплёл вокруг меня руки и отпускать уже, кажется, не собирался. Но я, слыша настойчивое тиканье часов, отбивающих секунды, в любую из которых Арент мог найти Винсента, попыталась отстраниться. Доминик оторвался от моих губ и неожиданно заявил:
– Ты его видела.
Я едва сдержала стон. Рассказать всю правду я не могла – Винсент был бы обречён. А на то, чтобы убеждать Доминика в беспочвенности его ревности, сейчас просто не было времени. Я постаралась не впасть в панику и, выдержав его загоревшийся взгляд, призналась:
– Да. Клянусь, что не собиралась. Но встреча произошла… и ничего не изменила.
Лицо Доминика смягчилось, губы легко коснулись моих, и меня закружило в вихре. Через доли секунды мы уже стояли в просторной беседке, ветер тихо шелестел листвой окружавшего её сада. У входа в беседку стоял небольшой сосуд, наполненный землёй. Я неуверенно глянула на Доминика.
– Разве этого хватит?
– Всё уже сделано. Мы стоим в кольце. Ты должна лишь засыпать проход.
Столбы беседки были сплошь увиты ветвями с крупными белыми цветами, источавшими тонкий аромат.
– Белые цветы…- пробормотала я.- В знак вечной памяти…
Доминик приник губами к моей шее.
– В знак вечности, которая ждёт тебя очень давно. Хотя и не так нетерпеливо, как я.
С отчаянно бьющимся сердцем я наклонилась за сосудом и засыпала указанный Домиником проход. Руки дрожали, когда я отбрасывала пустой сосуд. Доминик прижал их к губам.
– Ты боишься?
Я подняла на него затуманненый взгляд. Доминик, улыбаясь, обнял меня за талию.
– Не бойся. Я не выпущу тебя ни на миг.
Глубоко вздохнув, я кивнула. Доминик покрыл лёгкими поцелуями мои щёки, лоб, плечи, грудь… и они продолжали гореть на коже уже после того, как холодные губы переместились к моей шее.
– Я передаю тебе то, что было передано мне,- прошептал он.
Я слабо улыбнулась:
– Увидимся на той стороне.
С бесконечной нежностью Доминик прильнул к моим губам, а потом его зубы мягко вонзились в мою шею, и я закрыла глаза…
Вроде бы на пороге смерти перед мысленным взором человека должна пронестись вся его жизнь. Я не могла вспомнить ни одного эпизода… В мозгу сумбурно мелькали обрывки каких-то воспоминаний, чьи-то образы, которые я не узнавала. Но постепенно всё успокоилось, и я начала замечать разлившуюся вокруг тишину. Почему-то я даже не слышала привычный шёпот теней. Моё тело становилось всё более лёгким, сознание погружалось в оцепенение… Вдруг царившее вокруг спокойствие нарушил резкий раздражающий звук, повторявшийся вновь и вновь. Казалось, совсем рядом какая-то птица настойчиво чирикает одну и ту же мелодию: