Ван Ван из Чайны
Шрифт:
— Это точно не для меня, — отмахнулся я.
— А еще современная молодежь любит врать, — не поверил в мою любовь к здоровому образу жизни дядюшка. — Помяни мое слово — однажды Партии надоест терпеть происки проклятых сепаратистов с Тайваня, и они прикажут НОАК освободить островитян от гнета капиталистов. Будь у меня две руки, я бы сразу пошел записываться в войска, чтобы отдать свою никчемную жизнь за Великий Китай, как это сделал бывший муж моей любимой Се Мейли. Вот он был настоящим мужиком, прямо как я, — дядюшка обрел на лице глупую
Не знаю и знать не хочу!
— Впрочем, тебе, девственнику, откуда знать, как себя ведет влюбленная женщина? — приложил меня Вэньхуа. — Я в твои годы…
Пожалуйста, уважаемый трактор, можно везти нас быстрее?! Дядюшка принялся перечислять имена своих прошлых дам, не забыв выпить за каждую, и к прибытию на залитую солнышком и поросшей высокой травой полянку был уже совсем веселенький.
Лихо спрыгнув с остановившейся телеги на землю, он потерял равновесие и упал рожей в травку, не растеряв от этого ни капли патриотизма:
— Как прекрасен Китай! В какой великой стране, в какое великое время нам выпала удача жить!
— Опять нажрался! — поморщился на братика Ван Дэи и непоследовательно добавил. — Дай мне тоже.
Тоже хочет как следует прочувствовать величие Китая.
— Что угодно для моего любимого брата! — проявил щедрость Вэньхуа. — Возьми в моей сумке, а ты, племянничек, помоги мне встать — любовь к земле Поднебесной слишком сильна!
Китайский папа полез в телегу, а я поднял дядюшку на ноги.
— Хороший ты пацан, — обнял он меня, встав на цыпочки и положив подбородок на мое плечо. — Я всегда гордился таким рослым и сильным наследником славного рода Ван!
— Спасибо, — мужественно поблагодарил я, морщась от крепкого дядюшкиного аромата, замешенного из давно нестиранного камуфляжа и спирта.
— Ты далеко пойдешь, — пообещал он мне, отпустил и похвалил спрыгнувшего с телеги Ван Дэи. — Так же ловок, как в молодости!
— Угу, — буркнул занятый открыванием бутылки китайский папа. — Не теряй времени, малыш, открой борт, — указал мне на телегу.
В самом деле — кто-то же должен работать, пока другие бухают.
Впрочем, обида моя быстро прошла — градус совсем не мешал мужчинам семейства Ван крутить специальный бур, подготавливая ямки для столбов, таскать эти самые столбы и вкапывать их. Разделение труда было единственно возможным — мы с отцом по очереди рыли ямы и по очереди орудовали лопатами, пока Вэньхуя единственной рукой добросовестно держал столбы прямо. На четвертом столбе братья Ван допили самогоночку, а пятый вогнал дядюшку в глубокую печаль:
— Я никчемен! Все, на что меня хватает — это держать проклятые столбы. Братец, скажи честно — хотя бы с этим я справляюсь?
— Да на тебя вся наша деревня равняется! — без особого энтузиазма, на чистых рефлексах поддержал его китайский папа. — Быть двуруким легко, но только с одной рукой раскрывается истинная мощь мужского характера!
— Ты
— Помнишь, как мы всего за день сложили из шлакоблоков пристройку для стариков Ляо? — добавил аргументации Ван Дэи, пока я утаптывал подсыпанную им в яму землю. — Да я с двумя руками клал блоки медленнее тебя!
— Не стоит так себя корить, братец, — великодушно утешил китайского папу Вэньхуа. — Ты честно заработал свою половину юаней! Племянник, можешь быстро сбегать в мой сарай?
— Зачем? — спросил я.
— Как зачем?! — вытаращился на меня дядюшка. — Конечно же за бутылкой! Что станет с Китаем, когда мы, старшее поколение, умрем? Молодежь нынче совсем бестолковая!
— Сбегай, — занял сторону братика Ван Дэи.
— Могу съездить на тракторе, — предложил я.
— Ноги-то бесплатные, а солярка — нет, — погрозил он на меня пальцем.
— Далеко и долго, — покачал я головой. — Смотри, уже два часа дня, а мы вкопали только шесть столбов.
— Мама будет очень зла, если мы будем тратить время впустую, — неожиданно согласился со мной китайский папа.
— Хорошо, что мне не приходится жить с ней под одной крышей, — поежился Вэньхуа.
Словом — оборудование загона для коз прошло весело, но работа на этом заканчиваться и не подумала. Чтобы не гонять трактор «порожняком», мы доехали до нашего поля с кабачками, потратив полтора часа на сбор созревших овощей и нагрузив их полную телегу. В деревню мы вернулись к пяти вечера, по пути посетив маленький, но ухоженный и ничуть не говорящей о любви хозяина выпить домик Вэньхуа: во дворе все на своих местах, трава вокруг дома аккуратно скошена, забор — ровный и крашеный, и только нашедшийся в сарае блестящий металлом самогонный аппарат подпортил впечатление. Подхватив пару бутылочек и выгрузив четверть кабачков в сарай, мы отправились к нам.
Трактор остановился у ворот, я поднялся на ноги, чтобы спрыгнуть с телеги, и неожиданно увидел в соседском дворе заплаканную толстую девочку — ту самую, которой сильно доставалось от матери в перерывах Гаокао. Бедняжка сидела на скамеечке, обняв себя за плечи, и мне захотелось чисто из гуманистических побуждений с ней познакомиться, подружиться и попытаться утешить.
Подняв на меня заплаканный взгляд, девчушка прищурилась, надела очки — новые купили, отобранные экзаменаторами я запомнил — и презрительно сморщилась:
— Не пялься на меня, грязная деревенщина!
Наваждение как рукой сняло. Прощай навсегда.
— Ох уж эти Чжоу, — посмотрел на девчушку и отец. — Внучка старухи Ланфен, что ли?
— Какое тебе дело, старикан? — ответила ему теперь уже во всех смыслах соседка.
— Ну и воспитание, — хохотнул Вэньхуа. — Толстуха, хочешь мой племянник тебя потискает? Если у него такой рост, представляешь, какого размера у него…
Открывшееся окно соседского дома и крик старухи-соседки не дали дядюшке договорить: