Ванька-ротный
Шрифт:
Много времени потратили мы около раненого. Летом ночное время короткое. Ночь в августе месяце скоротечна. Чуть задержался и рассвет на носу.
А что делать? Брошенный на произвол судьбы раненый солдат действует на психику моим молодцам. Но вот все готово. Я поднимаюсь с колена и подаю знак двигаться вперед.
С каждой минутой подножье высоты приближается. Мы идем перекатами. Короткий переход, небольшая пауза, осмотрелись, послушали и снова вперед. Чем ближе к немцам, тем чаще остановки. Мы подолгу стоим, вглядываемся в темноту, прослушиваем ночное пространство. Впереди все недвижимо и тихо!
Вот мы снова тронулись с места. В темноте я оступаюсь в канаву, теряю равновесие и спотыкаюсь
Все эти дни над низиной Царевича громыхала бомбежка и стояла жара. Целыми днями мутное небо висело над окопами. Трупы солдат разлагаются за три дня.
Моя рука попадает в разложившийся труп. Что-то скользкое и липкое висит у меня на пальцах, когда я разгибаюсь, поднимаясь с земли. Я пытаюсь эту склизь стряхнуть, а она болтается и страшно воняет.
Кузьма подходит ко мне вплотную и по запаху чувствует, что собственно произошло. Движение разведки вперёд останавливается. Мне в лицо ударяет трупный залах слизи и к горлу подкатывается приступ тошноты. Я делаю нервные глотки, стараюсь удержаться от рвоты. Немец близко. Посторонний звук может сразу обнаружить нас. Я пытаюсь обтереть руку сорванной травой. Тру кистью руки о шершавую кочку. Я сгибаю локоть, а за монжетом рукава что-то тянется и страшно воняет.
Кузьма снимает с плеча мешок, достает флягу со спиртом, рвет зубами наружную упаковку индивидуального пакета и на марлевую салфетку льет спирт. Он подает мне салфетку понюхать. Запах спиртного тут же отбивает трупную вонь. Я обтираю пальцы и рукав, бросаю салфетку, кажется все в порядке. Можно двигаться. Я подаю команду рукой.
Через некоторое время мы подходим к подножью высоты. Низина, кусты и кочки кончились. Кругом, открытое пространство, уходящее вверх. Приседаем на корточки, ждем, когда немец бросит очередную ракету или пустит очередь трассирующих над землей.
По длине промежутков между светящимися пулями и по их разбросу можно почти безошибочно определить расстояние до пулемета. Этот метод мы много раз проверяли на практике.
Когда не надо они сыплют трассирующими подряд. А сейчас, когда нам дорога каждая минута, притихли и не стреляют! Стой вроде как перед ними на коленях с протянутой рукой и как милости жди!
У немцев на высоте траншеи отрыты в полный профиль, достаточно пулеметов и минометов. Не достает только колючей проволоки в четыре кола, да минных полей перед траншеей.
До немецкой траншеи по моим расчетам осталось метров стодвадцать – стопятьдесят. Мы поднимаемся на ноги и снова медленно двигаемся в гору. Склон высоты становиться все круче.
Я посматриваю влево и вправо, там постреливают и видно как летят трассирующие. Направление мы держим правильно. Здесь пока встречных выстрелов нет. Нам нужно подойти еще ближе к ним, метров на сто.
Делаю знак сержанту Данилину, он идет впереди, шагах в десяти. Он останавливается. Я подхожу к нему ближе. Показываю ему знаком лечь на землю, а Кузьме накрыть нас с головой плащ-палаткой.
Из всех разведчиков один Кузьма тащит на себе заплечный мешок. Остальные идут налегке.
Разговаривать на таком расстоянии от немцев
– Подойдем к немцам метров на сто! Разведешь ребят по фронту! Дистанция двадцать метров. Пусть тут же окапаются. Саперные лопаты у всех есть. За три часа нужно успеть зарыться по грудь. Ты с ребятами останешься здесь до утра завтра до ночи. С наступлением темноты, пошлешь двух связных к реке. Стрелковая рота подойдет туда в первой половине ночи. Солдат стрелков будет выводить сюда лично комбат.
Приведете его сюда, укажите рубеж, дождешься стрелков, сделаешь смену и сразу назад. Часть роты будет находиться здесь, а остальных они выведут позже. У меня всё! Вопросы есть? Приступай к работе! Мы с Кузьмой возвращаемся к себе.
Разведчики остались. Мы с Кузьмой, не торопясь, потопали назад. По дороге к себе я зашел к начальнику штаба, доложил ему о намеченном рубеже. Он выслушал меня и остался доволен.
Добравшись к себе, я вызвал старшину и велел ему направить в нейтральную полосу двух санитаров.
– Пусть возьмут носилки! Я обещал раненому солдату! Санитарам передай! Если раненый в живот к рассвету не будет в сан роте, то к ним будут приняты меры.
Потом мне рассказывал старшина, что посланные санитары подошли к раненому, обшарили его и сказали, что не могут взять, потому что пришли без носилок.
– Я послал для проверки Валеева. Он шел сзади них до самой реки. Когда они вернулись с пустыми руками, он повернул их назад. Носилки валялись у переправы.
– Вот товарищ гвардии капитан, какие проходимцы еще встречаются здесь, на фронте. Из них запросто нужно сделать пропавших без вести!
– Есть старшина подонки и гниды! Но, не все! Среди санитаров есть и люди!
– А ты, что скажешь Кузьма?
– Разрешите товарищ гвардии капитан я с этими двумя санитарами разделаюсь?
– Не разрешаю! Спать, давай ложись!
Разговор о плёвом деле
Остаток ночи мы с Кузьмой отдыхали. Утром позвонили из штаба, меня снова к себе вызывал майор.
В полку в это время комплектовали штурмовые группы. Ночью их выдвинут на исходный рубеж, а завтра с рассветом они пойдут штурмовать высоту. На этот раз по высоте сосредоточили около двух десятков стволов артиллерии, провели пристрелку вершины. Это был основной и последний укрепленный рубеж противника. Если завтра штурмовые группы полка возьмут высоту, то дорога на Духовщину будет открыта. На флангах немцы не удержатся. Силы у немцев на исходе.
– Чтоб не было, как прошлый раз путаницы, – сказал мне майор, – ты доведешь комбата до исходной позиции! Подождешь пока он выведет туда штурмовые группы. Снимешь разведчиков и отойдешь к реке. Во время наступления тебе нужно быть в районе переправы. Мало ли что может быть? Штурм высоты был назначен с рассвета.
Разговор был окончен. Я вышел наверх, где меня дожидался Кузьма, Я стоял около штабного блиндажа, посмотрел в сторону высоты и подумал.
Без крови, просто так, ее немцы не отдадут. Сколько солдат положили уже вокруг, с тех пор, как перешли здесь Царевич. Сотни две завтра пошлют штурмовать, половина из них останется лежать на подступах к высоте неподвижно. Нужны танки, самоходная артиллерия. А пехотой немцев с вершины не выкурить. Стрельба из пушек с такого расстояния результатов хороших не даст. Нужно бить по траншее, а они, как всегда будут вести огонь по площадям.