Ванька-ротный
Шрифт:
Сейчас нужна была не точность, а быстрота действий. Нужно было захватить огнем пулемётов пространство, прижать немецкую пехоту и показать немцам, что после такой бомбежки — (вот) мы сидим живые здесь.
Пусть думают, что у нас здесь подземные капониры. Им в голову не придёт, что мы во время бомбёжки стояли в воде.
Немцы не ожидали встретить снова пулемётный огонь. Бугор был буквально изрыт и перепахан бомбами.
Пока самолёты бомбили, танкисты открыли люки, пехота вышла из-за танков, и смотрели на бугор. И вот теперь, когда всё перемешано с землёй,
В это время из тыльного взвода прибежал солдат. Он тяжело дышал, встал оторопело, ошалело смотрел на меня широко раскрытыми глазами.
— Ты что? — спросил я, мельком взглянув на него.
— Я товарищ лейтенант оттуда… — и солдат, торопясь, стал рассказывать, что с ними случилось.
— Младший лейтенант и все люди погибли! В пулемётную ячейку попала бомба. Только сейчас я вспомнил, как при заходе самолётов на дорогу от цепочки пикировщиков оторвался один самолет. (и пошел в пике на дорогу).
— Как они вас обнаружили?
— Я товарищ лейтенант был в кустах. У меня живот перехватило. А ребята лежали на траве возле дороги. Грелись на солнце.
— Ну и что?
— Все думали, что самолёты пошли дальше. А когда они повернули обратно (и пошли) (на нас), все вскочили и бросились в окоп. (Немец сверху сразу их засек). Я сидел в кустах, так и остался там. Я побоялся бежать, вот и остался жив.
— Так! Так! — сказал я, обдумывая то, что случилось.
Я припал к стереотрубе и посмотрел в сторону немцев. Танки стояли на месте, немецких солдат не было видно.
Политрук и часть свободных солдат стояли в воде. Лишних людей нужно убрать от сюда — подумал я и махнул им рукой.
— Отойдете в кусты на прежнее место! Ждите нас там и не высовываться!
Немцы уже ведут переговоры по рации, вызывают снова авиацию — подумал я.
Я больше не потирал руки от удовольствия. Я чувствовал, что игра подходит к концу. От усталости и напряжения силы были на пределе.
Теперь я спрашивал себя, зачем я вернулся на высоту. Что толкнуло меня кинуться снова сюда. Возможно первая удача, желание удивить немцев. А может это бессмысленный поступок? Сейчас я могу поставить под удар всех своих людей. Пётр Иваныч никогда бы не пошёл на это.
— Старшина! Передаю тебе трубу! Дерни немцев огоньком! Я сбегаю во взвод младшего лейтенанта. Может, там остались раненые?
— Бежим — крикнул я солдату.
Я бежал по дороге и думал. Солдат с перепугу доложил что все убиты. А там лежат тяжело раненые. Мы можем бросить их.
Когда мы подбежали к пулемётному окопу, я увидел развороченные края глубокой бесформенной воронки. На кустах и деревьях около дороги висели кровавые обрывки солдатской одежда, куски мяса валялись в пыли. Около поваленной берёзы стоял кирзовый сапог наполнений кровавым месивом, поверх него торчала белая кость. Вот собственно всё, что осталось от пулемётного расчета и младшего лейтенанта Лени Пискуна (Гринбера).
— Выходит, что они побежали? — спросил я стоявшего рядом солдата.
— Побежали! Товарищ лейтенант. Я видел, как они прыгнули в окоп, и в это время ударила бомба. Меня тоже тряхнуло. Уши до сих пор болят.
Солдат говорил и вздрагивал всем телом, словно на него с высоты падали бомбы.
Я взглянул ещё раз на кусты. На них болтались обрывки кишок, с них ещё капала алая кровь на землю.
Когда мы вернулись назад, все смотрели на нас, как будто мы вернулись из ада, видно у нас был впечатляющий вид.
— Ну что там? Товарищ лейтенант?
— Потом! Сейчас не до этого!
Я решил на бугре оставить один пулемёт и все остальные отправить к Петру Иванычу (заранее) в болото.
— Я, старшина Фомичёв, расчёт Парамошкина с пулемётом останутся здесь! Все остальные следуют в болото к политруку и там нас дожидаются! Идти по кустам, на открытые места не выходить. Дойдёте до места, передайте Сокову, чтобы все шли на тот берег! Нас будете ждать на том берегу!
— Чем меньше нас здесь останется, тем легче нам будет с одним пулемётом отсюда уйти — решил я.
Пулемёты разобрали, проворно поставили на узкие остроносые плоты, последние солдаты спустились в воду и вскоре скрылись в кустах. На воде осталась только рябь от их движения.
Мы лежали под бугром, постреливая из пулемёта и посматривая на горизонт. Вскоре я уловил отдалённый гул самолётов. Со стороны города из-за леса показались силуэты немецких пикировщиков. Они как будто шли мимо болота по той стороне.
Если наши дураки тоже легли сушить портянки, их как раз пикировщики и накроют. Я смотрел и не сводил глаз с самолётов.
— Самолёты на подходе — крикнул я, чтоб все были наготове.
— На прощание, по немцам, полсотню патрон, беглым … Огонь!
Пулемет полоснул длинную очередь. Пулеметчики смотрели на меня.
— Давай! — крикнул я и мы скатились к подножью бугра, встали в рост и спустились в воду.
В этот раз я вместе с солдатами стоял под кустами. Мы подождали пока самолёты пошли на заход, сбросили бомбы на бугор, завывая сиренами.
Картина бомбёжки повторилась. Кверху летели куски земли. Они падали в воду, брызгая в стороны. Пикировщики цепочкой бросились вниз, и над высотой стало подниматься облако рыжей пыли и дыма.
Бомбёжка еще не кончилась, а танки тронулись вперёд. Последние пикировщики, остервенело, всаживали свои бомбы, а к нашему бугру уже подползал передний танк,
— Ну вот и всё! — сказал я вслух.
Услышав "Ну вот" все с облегчением вздохнули. Солдаты засуетились. Кое-кто уже шагнул из-под кустов, чтобы идти.
— Куда! Вы что забыли? Самолёты висят над головой, а они прутся, не разбирая дороги!
— Стоять и не шевелиться! Пока они не уйдут!
Пикировщики построились после бомбёжки и легли на обратный курс. Я подал команду, и мы осторожно не выходя из кустов пошли загребая руками воду к противоположному берегу.