Варенье
Шрифт:
Татьяна думала.
– Конечно, хорошо, когда есть настроение, – продолжал он, – оно меняется… за хорошим следует плохое…
– А у меня нет никакого настроения, – честно призналась Татьяна.
– Значит, потом тебе будет хорошо, а мне – не очень, – рассудил он.
Татьяна хотела бы верить в хорошее завтра, но почему-то не верилось.
– Иди, Саша, сходи на улицу. Чего дома сидеть.
– Надо бы сходить…
Жена пошла стирать. Он встал, сунул в книжный шкаф газету и стал одеваться; надел спортивные штаны с коричневой продольной полоской, «лампасами» и голубую приталенную рубашку с короткими рукавами. Он
В приподнятом настроении он вышел из дома, спустился к магазину «Ветерок» и пошел к кинотеатру. Какой-то определенной цели, куда идти, не было. Он вышел пройтись. Старуха в выцвевшей красной кофте с отрешенным лицом брела по направлению к вокзалу, может – на автобус. Ноги совсем ее не слушались. Она доживала свой век. Она никому и ничему уже не радовалась. Не до хорошего было и нищему, сидевшему с поникшей, грязной нечесаной головой у магазина «Хлеб» на деревянном ящике. В ногах на земле у него лежала грязная кепка с мелочью. На смену плохому всегда приходит хорошее. Не бывает такого, чтобы все было хорошо или плохо. Он не виноват, что старуха состарилась.Он хотел заговорить с нищим, приободрить его, что не все в жизни так плохо, и за плохим следует хорошее, но не знал, как подступиться, с чего начать: да он и не уверен был, что нищий станет слушать. Чтобы как-то приблизить это хорошее в жизни нищего, он положил в грязную кепку восемь рублей. Нищий что-то прошамкал в ответ. Он представил себя на месте нищего… вот так вот сидеть у магазина, просить милостыню – нет,он не хотел бы.
Он вышел на улицу Жукова и – пошел в парк. Это рядом, за ателье. Было прохладно. Гидрометцентр с погодой напутал, было не двенадцать-пятнадцать, а девять-десять. Напротив неработающей карусели «Солнышко» на скамейке сидели двое парней в черных рубашках и девица в футболке, джинсах, тянули пиво. Они уже были навеселе. В разговоре их проскальзывал мат. «Ну вот, началось. – подумал он. – Вот они, неприятности, то самое плохое, следующее за хорошим. Хорошее –плохое. Плохое – хорошее». Он не терпел пьяных. Он был четвертым ребенком в семье. Семья, как принято говорить, была неблагополучная. Отец пил, скандалил. Мира в семье не было. Пьяный отец был страшен, мог и побить.
Проходя мимо парней, он ссутулился, сжался словно под ударом. Парни были заняты пивом. Им было не до прохожих. «Хорошо на природе, – думал он. – Но не может быть, чтобы весь день была эйфория. Это ненормально». Плохое было рядом, близко, он чувствовал. Он прошел в глубь парка, сел на скамейку у акации. Место было укромное. Парни с девицей не выходили из головы. Они говорили о каком-то Володьке. Парень в красных кроссовках все размахивал руками, сердился. В парке было чисто, все дорожки подметены. Много зелени. Лучшего места для отдыха в городе было не найти. Стало совсем холодно. Жена, наверно, закончила стирать. Он встал, направился к выходу, пошел вдоль ограды, чтобы не попадаться парням на глаза. Он подходил уже к дому, был у аптеки и вспомнил, что обещал Виктору зайти. Виктор все звал на чай. Вместе учились в школе. Виктор жил за аптекой, недалеко. Можно и сходить.
Виктор сразу усадил за стол, достал земляничное, клубничное, из черной смородины варенье, печенье,
От Виктора он зачем-то опять пошел в парк. Скамейка, где сидели парни с девицей, была пуста… У скамейки валялись пустые бутылки из-под пива, была бутылка портвейна.
Он поддал ногой пустую бутылку из-под пива, далеко забросил ее в кусты. Он почему-то был уверен, что парни в парке. «Ну и что? Шерлок Холмс? На приключения потянуло?» – ругался он себя. Было холодно. Он был в одной рубашке. Так недолго и простыть.
Доверительный разговор
Она пошла в магазин, заодно – пройтись, уже пятый час, она еще не выходила из дома. Накрапывал дождь, – с утра холодный, с ветром. Конец сентября. Бабьему лету, похоже, не быть, прогноз неутешительный: дожди. Вчера вечером даже шел снег, за ночь растаял. Было зябко. Листьев… местами в золоте ковер. Дома были еще яблоки, она не стала брать, прошла почту, вышла к памятнику Ленина. Сколько раз она вот так вот проходила мимо Ильича, даже не взглянув, а тут остановилась, словно кто позвал. Вождь стоял, широко расставив ноги, смотрел за горизонт. Правая рука в кармане брюк, левая на лацкане пиджака, жилетка… «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» – как-то сами собой пришли на память слова. «Стоишь, значит, молчишь, ну да я буду одна говорить. Нет больше пролетариата, “гегемона”, есть наемный рабочий, “загнивающий” капитализм. Внизу, в метрах ста, вон церковь, “опиум народа”… Рядом, через дорогу, “Полиция”, в прошлом “Милиция”. Старушки зачастили в церковь, – стариков мало. Наверно, церковный праздник какой. В церковь я не хожу, хоть и крещеная, и уже годы, за пятьдесят. Пионерка, комсомолка в прошлом. Может, поэтому я без веры. С верой-то оно легче жить. Беспартийная. А ведь мне Хромов Андрей Павлович, секретарь партийной организации цеха, давал рекомендацию. Не верила, наверно, в светлое будущее. Задумка с коммунизмом была неплохая, только вот у меня были сомнения: нельзя вот так всех зараз сделать счастливыми, недовольные они всегда есть и будут. Я работаю в ООО “Керамзит”, в станочном цехе. Токарь, после училища. Работа мне нравится. У меня пятый разряд. Раньше, до перестройки, у меня зарплата была как у начальника цеха, если не больше. Сейчас же зарплата у начальника цеха в два, три раза больше, чем у рабочего. Есть у меня грамоты за хорошую работу. Стараюсь. Ударник комтруда тоже в прошлом. Коллектив у нас был дружным. Мы хорошо знали друг друга. Как одна семья. Выбирали начальника цеха, голосовали. Раньше как-то интересней было, может, потому, что молодая была. Муж у меня тоже работает в “Керамзите” слесарем. Раньше в ходу была рабочая профессия, сейчас слесарь – ругательное слово. Я никак не пойму, кому слесарь не угодил, дорогу перешел. Муж мне показывал свою работу – папка чертежей, инструмент… Это надо иметь светлую голову, золотые руки. Сейчас рабочая профессия не ценится, на задворках. Чиновник – другое дело. Чем чиновник лучше того же слесаря, пекаря, повара?.. Прямо зло берет! Чиновник, проклятый взяточник! Раньше, конечно, тоже брали взятки, воровали, но не в таком масштабе. Сейчас не мелочатся, крадут миллиардами. Ну накажи как следует, конфискуй имущество! Боятся, что сами окажутся на их месте. Ничего и не предпринимают, чтобы победить коррупцию.Так и живем».
Конец ознакомительного фрагмента.