Варфоломеевские ночи
Шрифт:
Правильно ты думаешь, Наденька. В пролетарских тюрьмах такого не будет, и быть не может. Пролетарские тюрьмы должны быть рассчитаны на то, что если враг революции и всего пролетариата попал туда однажды, у него не должно быть шансов на возвращение. В пролетарских тюрьмах на первом месте должны стоять психологические и физические методы давления до тех пор, пока не разоружится полностью, а полное разоружение наступает только в момент кончины. Вот и царь, похоже, разоружился..., вместе с дочерями и наследником.
– Так наследник же болен!
– Без буржуазных сантиментов, Наденька. Говори четко, броско как жена вождя мировой
Володенька...я не позволю тебе так неуважительно относиться к своему здоровью. И так у тебя нервы расшатаны до придела.
Вождь мировой революции не имеет права на отдых. Прощай, Наденька.
Тут раздался телефонный звонок. Ильич бросился к аппарату, но задел ногой за край ковра и гениально упал на пол.
Это падение не для истории! воскликнул он и живо поднялся. Слушает Социализм. Социализм у телефона. Это Штейнброн? Какие новости Штейнброн? конспирация соблюдена? очень хорошо, похвально, похвально. Если у моей двери никого нет, нажмите дважды на кнопку звонка. Ах, вы уже в своем кабинете! тогда милости просим, как говорится.
Он довольно потер руки, потом застыл в мертвой позе и задумался. "Неужели существует судьба? Еще несколько лет назад меня бы и на порог не пустили, а теперь ты сам ко мне явился, вернее твоя голова, отделенная от туловища. Это работа чекистов. Молодцы чекисты, так держать! Вы настоящие ленинцы! Хороший пример для этих русских дураков. Но пока никто не должен знать об этом. Имущие классы России пока они существуют, могут воспылать гневом и начнут трубить на весь мир о злодейском убийстве царя, этого чрезвычайно редкого феномена в истории. Раньше казнили королей, но на глазах у толпы, на основании решения суда. Тогда люди не знали конспирации. А теперь конспирация. Это понятие тоже выдумано мной, поскольку я - гений".
Тут в дверь слабо постучали. Ильич бросился открывать, будучи уверен, что это Троцкий с посылкой. Но на пороге стояла Инесса с улыбкой на лице, покрытом мелкой сеткой морщин.
И...и..несса, ты?! Тогда входи, милости просим, как говорится. Ты того, соскучилась? Вождь народов разрешает тебе остаться и быть свидетелем великого исторического события, которое может быть помещено во всех газетах мира не раньше, чем через пятьдесят лет. А теперь молчание и еще раз молчание. Во имя сохранения спокойствия в стране и оголтелой пропаганды со стороны империалистов других государств, конец которых также близок, как и русского царя, чья голова скоро предстанет перед нашими глазами. Ты, Инуся, дуй за ширму, укройся там для конспирации. Этого требует мировая революция. Давай живо, сюда могут войти. Впрочем, не торопись: вождь народов может и не сразу открыть дверь, он имеет на это право, полное право, поскольку он выражает интересы трудящихся всего мира.
Володенька, дорогой! ты для меня...личность...в мужском обличье, а я слабая женщина и питаю к тебе слабость уже давно как к мужчине, хоть ты..., но не будем об этом говорить. Я не знаю..., рок какой-то. Видимо, гений и слабая женщина, которая может быть полезна только в постели, а дальше она ему
Ха...ха...ха, хо...хо...хо! раздался гомерический смех злого гения. Ты, Инесса, не туда гнешь. Я очень люблю тебя, и свои чувства к тебе изложу в письменном виде. Это для истории. Хотя...партийная скромность, куда деваться. Вождь мировой революции не имеет право на личную жизнь. Это эгоизм, товарищ Инесса. Я уже о любви выступал публично. Помнишь, я говорил про стакан? Из него не все могут пить. Но, Инесса, моя дорогая партийная подруга, уже идут, слышишь шаги за дверью? Этот Бронштейн страшный человек. Он Троцкий. Дурацкий псевдоним. Сумасброд он, вот он кто. После моей смерти он не сможет меня заменить. Вообще, второго, такого как я, нет и быть не может: гении рождаются раз в тысячелетие. Кто будет управлять этой дурацкой страной после меня? Прячься, прячься, Инеска. За ширму марш: ать-два, ать-два.
Ильич прилип к полотну двери, приложив правое ухо. Топот ног в солдатских ботфортах, сделанных в Германии, приближался. Владимир Ильич не стал дожидаться дверного звонка и повернул ключ.
Това...ищ Т...оцкий! Почему так поздно? Ваши посланцы ни к черту не годятся, разберитесь немедленно и если это саботаж расстрелять...без суда и следствия. Чем больше мы расстреляем, тем лучше. Всякая революция делается на крови. Давайте ящик! Он тяжелый? Тогда ставьте на табуретку. Топор с вами? Нет топора? Почему, товарищ Троцкий? Это ревизионизм. Где Кацнельсон? Сюда его незамедлительно...с топором.
Да Владимир Ильич, не стоит. Ящик открывается. Этот замок сделан уральскими рабочими специально для вас по заказу выдающихся партийных деятелей Голощекина и Юровского. Сейчас он на замке, а ключ у Яши Юровского, он там, у парадной лестницы, хочет удостоиться чести лицезреть вас и рассказать, как он убивал царскую семью.
А еще кто там?
Яша Кацнельсон, Никулин и Юровский.
Яков Свердлов? Тогда зови.
Ленин взял ящик с головами царя и царицы, отнес на диван и припал к нему грудью. Он не заметил, как вошли три выдающиеся исторические личности, необразованные и жестокие убийцы, на совести которых уже было много убийств. Яша Юровский, Яша Кацнельсон, Бронштейн и Никулин. Они стали за спиной гения, который приказал умертвить царскую семью и доставить головы в Москву в этом небольшом ящике, чтоб посмотреть Николаю Второму в мертвые глаза.
Ильич тихо стонал и временами что-то бормотал себе под нос. Головорезы стояли и улыбались, никто не решился произнести хоть один звук. Только Яша Кацнельсон (Свердлов), чьим именем будет назван Екатеринбург за заслуги в злодейском убийстве царя и его несовершеннолетних детей, вдруг захлопал в ладоши. Его поддержали остальные убийцы. Ленин запищал от восторга, оторвал руки от ящика и поднял их вверх. Аплодисменты усилились.
Так вот, товарищи, все мы присутствуем..., короче, мы присутствуем при полной и окончательной победе над царизмом. Это исторический момент. Когда произойдет революция во всем мире, художники и писатели, такие как Максим Горький, будут писать о вас романы и рисовать портреты. Товарищ Юровский, ключ от ящика!