Варфоломеевские ночи
Шрифт:
Закрой поддувало, Бронштейн! Товарищ Дзержинский знает, что делает. Не трожь товарища Дзержинского! Когда нам было трудно, когда мы были никто, ничто, когда мы считали копейки, и над нами простирала крылья голодная смерть, товарищ Дзержинский, как и товарищ Джугашвили, грабили банки, а это был грабеж награбленного, и приносили нам. Это спасло партию, меня как вождя этой партии, мою семью в составе трех человек от позорной политической смерти.
Владимир Ильич! что делать, если среди заложников дети или старики? Может их в порядке исключения отпускать, пусть дышат воздухом свободы и благодарят революцию и ее вождя за дарованную жизнь.
Это правый уклон, товарищ Бронштейн! Я от вас этого не ожидал. От плохого семени не бывает хорошего племени, товарищ Бронштейн, и урожая тем более. Всех расстреливать беспощадно,
Вошел третий головорез Дзержинский.
Владимир Ильич, мои работники, сотрудники ВЧК, а это массы, их в Петрограде свыше одного миллиона, они все до одного требуют ваших портретов как символа мировой революции. Это могут быть портреты, написанные маслом и съемки на кинопленку.
Нет, нет, еще раз нет. Вождь мировой революции Ленин скромный человек. Никаких портретов. Пусть читают мои статьи.
Но массы требуют, Владимир Ильич, - сказал Дзержинский. Вопрос только в том, что...
В чем загвоздка, товарищ Дзержинский?
В деньгах, Владимир Ильич. Партийная казна испытывает финансовые трудности, а такой прорыв в мировой культуре, как распространение портретов гения всего человечества, требует много затрат. В Петрограде голод, люди умирают от голода. Только сегодня среди заложников, были такие, которые просили расстрелять их в первую очередь. Их на носилках спускали в подвал и там приканчивали.
Пополнить партийную казну путем национализации, экспроприации, утилизации, механизации и автоматизации, горячо говорил Ильич. Мир - народам, земля - крестьянам, фабрики и заводы - рабочим. Товарищ Фотиева, запишите это высказывание для истории.
Я это уже записывала, Владимир Ильич, робко произнесла Фотиева.
Ах, да, помню, Ильич сощурил глаз, взял Фотиеву за подбородок и начал сверлить ее глазамибуравчиками. У Фотиевой начали дрожать и гнуться ноги в коленях. Стоять! Товарищ Фотиева, вы, конечно, записывали мое изречение, в этом я нисколько не сомневаюсь, но вы не там поставили запятые, и вышла путаница. Все поняли в буквальном смысле слова. Я же имел в виду, что мир наступит после всемирной пролетарской революции, когда все народы объединятся вокруг меня и моей партии, уверуют в дело коммунизма, тогда зачем им воевать, проливать кровь во имя их интересов. А сейчас беспощадная война. Война, прежде всего гражданская, война управления ВЧК с врагами революции, война с теми, кто думает иначе, чем мы коммунисты, выразители интересов народа России и всего мира. Что касается земли крестьянам, то каждый крестьянин получит ее... в объеме...размерах...двух квадратных метров только после того, как перестанет дышать и думать: тогда же наступит коммунистический рай. Так что, товарищ Фотиева, конспектируйте, конспектируйте, чтоб слово в слово. А вы, товарищ Дзержинский пополните партийную кассу. Возьмите в заложники священнослужителей, монахов. В церквах и монастырях кучи золота. Продайте капиталистам, и тогда с портретами вождя мировой революции не будет возникать проблем. Статуэтки можно будет лепить не только из гипса, но и из золота. А я в свободное время соглашусь позировать художнику портретисту, чего не сделаешь, если требуют массы. А ты свободен, Бронштейн.
Слушаюсь, Владимир Ильич.
Ну, батенька, какие новости? обратился он к Дзержинскому, когда Троцкий закрыл дверь с той стороны. Нет ли в среде чекистов слюнтяев, у которых рука дрожит в ответственный момент? Надо им внушать, что враги мировой революции - это дерьмо, дерьмо, дерьмо и они недостойны жалости. Товарищ Дзержинский! патронов не жалеть, а если патроны кончаются, добивать штыками. Как мне доложил Кацнельсон, царскую семью не только расстреливали из наганов, но и добивали штыками. Оказывается, царские дочери, были на удивление живучи. Пули их не брали, пришлось применять штыки. Эх, молодцы! Ленин прохаживался по кабинету и потирал руки, испачканные в крови не только царских дочерей, но и остальных соотечественников, которых он и любил, и ненавидел одновременно. Что вы клюете носом, товарищ Дзержинский, когда мы решаем мировые проблемы? Найдите деньги на мои портреты! Надо удовлетворить просьбу трудящихся. Сколько миллионов портретов должно быть? Сто? Двести? Нет, сто. Я человек скромный, ибо каждый великий человек обладает этим качеством. Кайзеру Германии пошлите телеграмму, пусть раскошеливается, сволочь. Мы и до него доберемся.
Не будет сделано, а уже делается, вот как надо говорить. У вас, батенька, уклон налицо. Уклон и еще раз уклон.
31
Яша Юровский встал по стойке смирно, вытер влажный подбородок грязным рукавом чекистской кожаной куртки, пригладил пейсы и начал свой исторический рассказ, который, правда, долгие десятилетия будет храниться на самом дне архивов КГБ.
Знацца, понимаешь, так... када я, мудак, получил распоряжение от товарища Свердлова, а товарищ Свердлов говорил, шо это распоряжение от вас, Владимир Ильич...
Товарищ Юровский! какое образование вы получили в царской России? Какое и почему вы разглашаете военную тайну? Кто вам сказал, что Свердлов сказал, что он получил такое распоряжения от вождя мировой революции Ленина? я такого распоряжения не давал, я здесь не причем. Продолжайте..., товарищ.
Во второй класс ходил немно-сь, потомычки выгнали за фулиганство, суки, бля.., прохвосты, такую их в душу и Бога мать.
– Бога не вспоминайте. Я бог, а того бога, что вы вспоминаете, уже нет, понятно? продолжайте , товарищ.
– И за революцийонную деятельность, е...их мать, и непочтение к одной старой учительнице..., тертого стекла в булочку подсыпал перед чаепитием, - промямлил Юровский.
Ну, вот-вот, сразу видно. Революционер. Но ничего. Зато вы не гусский интеллигент. А гусская интеллигенция - это говно. Значит. вы - говно. Продолжайте,товарищЮровский...польский еврей. А интеллигенцию мы уничтожим и только некоторых отправим за границу. Так вот, дорогой мой родственник по духу, я - вождь мировой революции к убийству царской семьи не имею ни малейшего отношения. Где это вы слышали, товарищ Юровский, чтобы гений был замешан в убийстве царских дочерей и юного больного царевича Алексея? Это все Уральский Совет рабочих и крестьянских депутатов постановил, верно, товарищ Кацнельсон? Я и не знал об этом. Так что, товарищ Юровский, нигде никогда не упоминайте мое имя в связи с законной ликвидацией царской семьи по требованию рабочих и крестьян России, и всего мира, хоть это был вполне гуманный акт. Кроме того, с них никто кожу не сдирал, на кострах не поджаривал в живом виде, раскаленные иглы под ногти не всаживал и колодками коленные суставы не сдавливал. А следовало бы. По требованию рабочих и крестьян. Товарищ Кацнельсон! Были ли такие требования трудящихся? Были, конечно, они не могли не быть. Почему не фиксировали, товарищ Кацнельсон? О, у тебя уже штаны буреют. Описался, значит, ну не дрожи, как осиновый лист. Мы назовем Екатеринбург твоим именем в честь победы над царем-узурпатором. Ты мог не только кислотой облить их трупы, ты мог сжечь трупы и пепел над Уралом развеять. Над пролетарским Уралом. Ну, да ладно: пролетарская культура, большевистская гуманность и интеллигентность не позволили это сделать. А следовало бы. Прав я, товарищ Троцкий? Прав, конечно, прав. Итак, товарищ Юровский, излагайте, как это было. Только правду и только правду. И на этот раз без мата.
Я же с тобой, Ильич, по специальной связи обчался и запомнил твои слова: убить и царевича тоже, это архи важно. У нас на Урале никто не горовит "архи важно". Так что не х... выкоблучиваться.
– Товарищ Юровский! излагайте, излагайте суть вопроса, мы вас внимательно слушаем!
– требовал вождь мирового пролетариата.
– Ну, значит, в два часа дня 16 июля 1918 года ко мне приехал Филипп и передал постановление Исполкома о том...короче, о том, что я могу выполнить свой революционный долг прикончить Николая Второго и его семью, его повара, врача, экономку Демидову, короче, всю эту шваль. Как можно жестче, как можно быстрее.
Ночью ко мне постучит некий "трубочист", он заберет трупы и скромно их обольет соляной кислотой, и подожжет. Я вызвал людей, раздал им оружие. Среди наших выдающихся революционеров, готовых совершить великий подвиг, находились революционеры еврейской национальности, мои кровные братья. Они подключились к гаманному процессу по части сжигания трупо врагов революции и всего мира. И латышские стрелки. Они хором заявили, что не будут стрелять в царских дочерей и больного мальчика-царевича Алексея. Я офигел, мине в тувалет захотелось, но я трижды стрельнул и все прошло. Хотите, я повторю чичас эту срельбу?