Вариант Юг
Шрифт:
– Впереди какое-то движение!
Котов залез в пулеметную башню, которая выдавалась из брони, и вскоре смог разглядеть, что, действительно, на дороге, примерно в одной версте от бронепоезда и на таком же расстоянии от хутора Гундоровский по ходу движения красногвардейцев, на железной дороге копошатся люди. Было их немного, пять или шесть человек, а рядом с ними находились кони.
«Беляки», - сразу решил Котов, и оказался прав.
Люди на железнодорожном полотне вскочили на коней и умчались в сторону Гундоровского, а затем раздался сильнейший взрыв, и несколько рельс вывернуло из дороги. Казаки не желали пропускать
Пыхая парами, «Смерть Каледину!» замер в нескольких метрах от разрушенного пути и ремонтная команда, четверка мобилизованных в Ростове работяг, стала осматривать разрушения и прикидывать объем работ. Вскоре должна подойти конница, и с помощью бойцов Думенко рабочие собирались восстановить дорогу. Намечалось обычное дело, но тут над бронепоездом стали вспухать облака шрапнельных выстрелов. Один. Другой. Третий. Двое ремонтников были убиты сразу же, а двое других спрятались под броней, по которой словно град стала долбить шрапнель белоказаков.
– Орудия, к бою!
– прокричал в переговорную трубу Котов.
– По хутору, беглым, огонь!
На вооружение красного бронепоезда имелось восемь пулеметов и пара трехдюймовок, а комендоры были опытными, и в дополнительных указаниях не нуждались.
Бах-х! Бах-х! Заговорили пушки бронепоезда.
Дзан-г! Дзан-г! Заскрежетали сцепы вагонов.
Снаряды полетели точно в цель и два крайних дома Гундоровского хутора взлетели на воздух. Есть попадание! Новые выстрелы бронепоезда и беляки, у которых имелась только шрапнель, заткнулись.
– Стрельбу прекратить!
– отдал очередной приказ чекист, и наступила оглушающая тишина.
Моряки ждали действий противника, но казаки, которые закрепились на хуторе, молчали. А затем появились кавалеристы Думенко и дорога была восстановлена.
Вновь «Смерть Каледину!» двинулся вперед и при поддержке думенковцев вошел на опустевший хутор, в котором не было никого, ни казаков, ни жителей. И только разрушенные хаты, разбросанное по улочкам барахло, да стоящее рядом с полустанком разбитое орудие, говорили о том, что люди здесь были и ушли они недавно.
Впрочем, Котова и красных командиров это заботило мало. Тыловые дозоры крестьянского кавполка доложили, что по их следу идут казаки, пока не больше сотни, и они торопились поскорее покинуть Гундоровский. И все бы ничего, но беляки смогли разобрать железнодорожное полотно еще в нескольких местах, и чтобы его восстановить требовалось время. Поэтому Думенко принял решение отправить в сторону Орловской обозы с семьями и пару сотен конников, которых возглавил Буденный, а сам с основными силами полка закрепился на хуторе.
В работе и суете совершенно незаметно минуло несколько часов, и приближался вечер. Жители хутора не появлялись и казаки красноармейцев не тревожили. В окрестных балках происходила непонятная суета, и пару раз пушки «Смерти Каледина!» изрыгали из своих стволов огонь и свинец, который обрушивался на беглецов. Но в целом все было достаточно спокойно. Разрушенные пути починили, и кавалеристы вместе с бронепоездом снова вышли в степь, где они и были атакованы.
Беляки появились неожиданно. Из вечернего сумрака вынырнула конная лава, которая, молча, накатила на кавалерию Думенко, и вчерашние крестьяне,
– А-а-а! Суки!
– закричал чекист и схватился за поручень, а потом его голова соприкоснулась с металлической переборкой, и он погрузился во тьму...
Очнулся Котов оттого, что его пинали ногами, и когда он попытался пошевелиться, то услышал над собой молодой и звонкий голос, который, несомненно, принадлежал врагу:
– Эй! Хлопцы! Глядить, никак краснопузый очнулся! Мабуть важная птица!
– Та ни!
– откликнулся другой голос, более густой и явно принадлежащий человеку постарше.
– Усе важные персоны уже на Орловскую драпають!
– Так и что с ним делать, дядьку Иван!?
– Та прибей яго, и уси дела! Тильки подальше отведи, чтобы под ногами не мешался!
– А куды!?
– А где трупы сбрасывали!
– Слухаю!
После этого Котова дернули за шиворот, и он поднялся. Как ни странно, его никто не обыскивал, только пистолет из кобуры вынули, да офицерский кортик, который болтался в ножнах на поясе, вместе с ремнем сняли. А все остальное было на месте: бушлат, во внутреннем кармане которого лежали документы, бескозырка за отворотом, словно ее специально кто-то туда засунул, и хорошие хромовые ботинки. Это было необычно, но в этот момент Котов думал только об одном, о бегстве. Вот только он был слаб, голова моряка кружилась, а ноги еле держали сильно избитое тело.
На мгновение Котова оставили в покое и, обернувшись, он увидел бронепоезд, который подобно огромному удаву или дракону валялся рядом с железнодорожным полотном, а вокруг него с факелами в руках ходили казаки. Где-то неподалеку ржали кони и раздавались радостные, но неразборчивые крики людей. Дальше в степи сухо щелкали винтовочные выстрелы. И все это было свидетельством поражения, которое потерпели конники Думенко и лично он, чекист Василий Котов, который недооценил противника, понадеялся на удачу и попал в ловушку.
«Черт!
– мысленно воскликнул Котов.
– Как же теперь быть?!»
В этот момент ему в спину уперся ствол винтовки и молодой голос, который он уже слышал, произнес:
– Шагай прямо, сволочь краснопузая.
«Вот и все, - делая первый шаг, пришла к чекисту следующая мысль.
– Отгулял ты, Вася. Было дело, золотопогонников пачками расстреливал, а теперь сам в распыл пойдешь. Стремно, конечно, вот так погибать. Но оружия нет и дергаться смысла нет, обессилел».
Молодой казак, лицо которого Василий так и не разглядел, отвел моряка в узкую балочку невдалеке от потерпевшего крушения бронепоезда, и скомандовал: