Варнак. "Мертвая вода"
Шрифт:
Проблемы начались именно с вождем. Он звериным чутьем ощутил врага и встретил непрошеного гостя мощнейшим ударом дубины, едва только моя физиономия сунулась в палатку. Пока людоеды хватали копья и соображали, что происходит и откуда шум, мы сцепились в короткой схватке, где вождь так ловко и мастерски избил меня, что унести ноги удалось лишь чудом. Проклятая дубина из тяжеленной породы дерева вздымалась и падала, а куски кораллов и треугольных раковин, вбитых в навершие, не уступали зубьям булавы. Силищей коренастый карлик обладал медвежьей, первый же удар едва не отправил меня в верхнюю
На поиски наглеца выдвинулся весь отряд, прочесывая остров широкой цепью. Оторваться удалось с огромным трудом, а пигмеи гнали меня, как бешеную собаку, вопя на весь остров. Дротики то и дело свистели над головой, приходилось петлять, нырять в заросли, а спастись удалось лишь за счет длинных ног. Сбив погоню со следа, я затаился, пропустил уставших людоедов и теперь крался по пятам, обуреваемый жаждой мщения.
— Что встали, гады? — злобно шипел я под нос. — Ищите, ищите, недомерки.
Вождя я окрестил Фасимбой. Сам-то он не представился, когда врезал мне по лбу дубиной, так что я обратился к классикам, нарек его самостоятельно и преисполнился самыми нехорошими намерениями. Вождь огляделся еще раз, повелительно рыкнул и пигмеи углубились в джунгли, тщательно вглядываясь в каждый куст и внимательно разглядывая землю. Дикие перекликались гортанными выкриками и ничего похожего на разборчивую речь мое ухо уловить не смогло. Действительно, дикие людоеды. Племя Чука хотя бы разговаривать связно умело, в отличие от этих острозубых.
— Ну-ну, — пробормотал я, выжидая, пока они отдалятся. — Сейчас посмотрим, кто кого.
Джунгли шумели, скрадывая мои движения, высоченные деревья широкими листьями бросали густые тени, а лианы густо переплетали стволы до самых вершин. Пигмеи шли частой цепью, но друг друга из вида не теряли. Я долго крался следом, прячась и старательно выжидая, пока кто-нибудь отстанет или замешкается. Но коварные людоеды даже по нужде ходили коллективно, а вождь постоянно держался в центре цепочки, не давая ни малейшего шанса застать его врасплох.
Биться с такой толпой напрямую я и не думал, поэтому выбрал дерево погуще, оплетенное лианами и с раскидистыми длинными ветвями, что сливались с соседними, образуя на головокружительной высоте целую платформу.
— Меня ищете, козлы? — заорал я во все горло. — Вот он я, недомерки!
В то же мгновение я скакнул вверх, вцепился в лиану и быстро принялся карабкаться, помогая цепями. Людоеды завыли на разные голоса и кинулись к дереву, плотно его окружив. Я вскарабкался на толстенную ветвь, прикрылся от дротиков и сбил цепью троих, что в запале полезли следом. Вождь тут же рявкнул, широкие листья покрылись дырами, а дротики часто заколотили снизу.
— Да они у вас бесконечные, что ли? — шипел я, страшась высунуть нос. — Где их столько набрали?
Судя по количеству дротиков, сейчас под их прикрытием будут штурмовать. И правда, донеслись новые выкрики, а лианы стали подергиваться. Цепь захлестнула следующую ветку высоко над головой и я прыгнул, очертя голову, по длинной дуге. В спину хлестнул яростный
— Другое дело, — оскалился я, прячась за ствол. — Теперь посмотрим, кто кого!
Численное преимущество сошло на нет. Пока дикари карабкались выше, я сбил наземь не менее семи и столько же задушил и изрезал. А на вершинах, в тесном переплетении крон, лиан и огромных цветов, я развернулся в полную силу. Не позволяя себя окружить или наброситься толпой, я перемещался на цепях, прыгал по лианам и кружил между ветвей, пробиваясь сквозь широкие листья. Драка захватила с головой, а цепи, чутко ловя азарт, повиновались, как миленькие.
Тяжелый шип со свистом врезался в тела, сбивая бездоспешных дикарей. Цепи заматывали и рвали, душили и резали. Крюки вцеплялись в беззащитные тела, как мясницкие орудия. Дикие не справлялись, вынужденные цепляться за лианы, не имеющие возможности толком попасть дротиками, что отклонялись в зелени и застревали в ветвях.
Когда последний задушенный дикий полетел вниз, шарахнулся о нижние ветви и с глухим ударом впечатался в землю, я осмотрелся. Тела валялись тут и там, уцелел лишь вождь и единственный дикий, что мялся рядом с ним. Взгляд вождя я ощутил физически и если бы он мог убивать на расстоянии, то меня разорвало бы в клочья, забрызгав ошметками все вокруг. Он вскинул дубину и яростно заревел, свободной рукой гулко колотя в грудь.
— Сейчас спущусь, — закипел и я. — Это тебе не рыбаков на костре жарить, морда людоедская. Честного боя захотел?
Тут же малость устыдился. Мои методы на честный бой походили менее всего. Ночной ползун-душитель и прыгун по лианам. Впрочем, немощные потуги совести безжалостно растоптала логика, указавшая, что дикие жрут и пытают пленных за милую душу, а не турниры устраивают с призами. Я — один, а их толпа в полсотни человек.
Я тяжело спрыгнул на землю, тут же сгорбился в стойке и медленно стал приближаться к вождю с уцелевшим бойцом. А главарь, люто раздувая ноздри, толкнул в плечо бойца и торжествующе зарычал. Тот выбросил руки и визгливо забормотал, закатив глаза и мелко трясясь всем телом. Я запоздало сообразил, что это шаман или колдун, а с загнутых крюками пальцев поползли струи серого дыма. Они закрутились, сплелись в веретено, а через миг ко мне скользнул призрачный толстый змей, немо разевая пасть.
— Гадство!
Я запоздало ударил по дымной гадине цепью, когда она пролетела половину расстояния. Злорадно оскалился колдун, а цепь рассекла змея вдоль, рассеяв заднюю часть туловища. И тут же змей распался в клубы дыма, что быстро втянуло прямо в звенья. Колдун застыл, не веря глазам. Я с такой же глупой физиономией смотрел на дымящуюся цепь, только что сожравшую неведомого призрака.
— Так это проклятие, что ли? — обрадованно оскалился я. — Отлично! Жги еще!
Дубина вождя взлетела и сильнейшим ударом по голове отправила шамана на тот свет, едва не вбив туловище по пояс в землю. Бедолага и пикнуть не успел, сложившись, как карточный домик.