Варнак. "Мертвая вода"
Шрифт:
Я выбрался из серной ванны гуталиновой человекоподобной кляксой и основательно извалялся в пухе, став похожим на едва вылупившегося цыпленка. Осталось прикрепить веники, имитирующие крылья, хвост и остальные отличительные признаки. Облачение много времени не заняло, завязались узлы бечевки и рождение новой жизни у вонючей серной лужи свершилось.
— Дендрофекальный мастер во всей красе, — хмыкнул я и перевел недобрый взгляд на джунгли. — Если прокатит, то вам всем трындец.
Там, где минуту назад стоял великолепный образчик мужественности, героический герой и неприлично
— Курлык! — злобно рявкнуло существо и торопливо бросилось в кусты, спасаясь от падающего кипятка. — Держитесь, суки!
Джунгли с тихим и обреченным шелестом поглотили нелепую образину. Затрещали кусты, колыхнулись верхушки пальм, многоголосое кудахтанье огласило небеса и пернатый грязный уродец схлестнулся с благородными фороракосами. Солнце с облегчением покатилось подальше от безумного Полумесяца и его диких обитателей, желая в скорейшем времени передохнуть в пузе глупой рыбы.
Остров я преодолел лишь на третий день.
— Падла…
Хрип вырвался из глотки, едва я выпал на другой стороне Полумесяца. Цепи безвольными тентаклями тащились за онемевшим телом, не в силах втянуться в ладони. За спиной горели джунгли, я был плотно покрыт грязью, перьями, сажей и засохшей птичьей кровью пополам со змеиной. Взгляд с трудом сконцентрировался и уперся в невредимую «Мертвую воду».
— Ура… — закашлялся я.
В воде у берега покачивались несколько дохлых тварей самого отталкивающего вида. Колыхались в волнах щупальца, лапы, когти, шерсть, клочья шкур и хитина… Корабль находился в центре черного мутного облака, похожего на разлитую нефть. В стороне вспух портал и что-то обрушилось в воду, дергая многочисленными худыми лапами. Мимо проковылял двуногое создание, напоминающее волосяной шар. Головы или рук я не заметил. Пыхтящий некто исчез в джунглях, заорал невидимый мне фороракос, а глухие удары подсказали, что мохнатый встретился с местной фауной и эта самая фауна сейчас разбирает его на запчасти.
— Гадство!
Даже толком не переведя дух, я рухнул в волны и яростно заработал руками, забыв и перья отцепить, лишь бы успеть и убедиться, что все в порядке. Что на палубе не пляшут демоны, сожравшие Айне, или трюм не заполонили какие-нибудь разумные гусеницы. Судя по береговой линии, фейка порезвилась знатно. Я продрался через густой черный кисель, окруживший «Мертвую воду», перевалился через борт и услышал негодующий вопль.
— А ты кто такой? Я призывала другого раба!
Айне топала ножкой посреди палубы и гневно сопела, буравя меня сердитым взглядом.
— Курлык, — ляпнул я, еще не отошедший от трехдневного забега. — Э-э-э…
— Опять не то. Но хоть говорящий. Повинуйся, гальюнный пернатый червь!
— Жопу надеру! — Я потряс головой и выпрямился. — Оборзевшая мелочь.
Фея присмотрелась внимательнее. В глазах забрезжило узнавание, пополам с ужасом,
— Напарник? Что с тобой сотворили эти изверги? Погоди, у меня есть лекарства…
Айне пулей умчалась на камбуз, откуда сразу загремело и зазвенело. Я с отвращением принялся обрывать перья, что, казалось, успели врасти в кожу.
— Вот! — Айне прилетела с банкой, в которой подрагивало мутное желе. — Ешь! Целебный мед с капелькой змеиного яда. Враз кишки прочистит.
— На хрен змей! И кишки! — взвыл я, отмахиваясь от лекарства. — Веники отдери со спины!
Фея с причитаниями взялась за мою спину, швыряя мятые перья за борт. Когда последний веник исчез в черной жиже, я поспешно отвел корабль подальше от берега и с криком, достойным Тарзана, впервые покрывшего Джейн, бросился в чистые лазурные воды. Айне опасливо молчала, не в состоянии комментировать столь дикий вид напарника и несвязные бормотания. Лишь когда я вполз обратно, чистый и замученный, она робко подкралась и ткнула пальцем ногу.
— И вправду живой, — улыбнулась Айне. — А я думала ты того. Помер и восстал, как упырь.
— Если бы, — проворчал я, отряхиваясь. — Что за срач на берегу?
— Тренировка, — напомнила Айне, ковыряя взглядом облака.
На берег выбросился шестиногий пес, напоминающий сенбернара, для каких-то неведомых целей обритого наголо. Пес исторг из глотки воду, откашлялся и страдальчески скуля уполз в заросли. Злорадно курлыкнуло, хрустнуло и стоны затихли. Отмучился, понял я.
— А чего это там горит? — опомнилась фея. — Вон там в джунглях? Здоровски полыхает.
— Это полыхает моя гордость, — мрачно ответил я, давая духу приказ на разгон. — И чувство собственного достоинства заодно.
— Я пойду кушать, — зевнула Айне. — Не поверишь, три дня глаз не смыкала, последние силы кончились.
Палубу усеивали огрызки, кости и пустые бутылки. Если бы не мешанина дохлых образин на берегу, то можно было сделать вывод, что фея три дня пировала и только.
— Крикнешь, если интересное будет, ага? — Айне поплелась на камбуз. — Не забудь.
— Иди-иди.
Сорок шестой уровень взят. Три дня лишений, диких драк и унизительных скачек по джунглям дали неплохой выхлоп. Инвентарь забит перьями и ядом, вдобавок я умудрился прибить главного пернатого, спалив, правда, гектар джунглей в качестве прикрытия. Но теперь в инвентаре лежали три личинки питомца в виде яиц, редкого ранга. Эти трофеи я получил в гнезде главнокомандующего фороракоса, где пришлось бодаться с его супругой, дамой исключительно неприятной и не менее злобной, чем ее покойный к тому времени муженек.
Идея с маскировкой оправдала себя прекрасно. Первый же фороракос, увидевший бредущее среди пальм нелепое пернатое создание, едва собственным карканьем не подавился. От меня воняло серой, перья прилипли к коже как на мгновенный клей, так что я отдаленно, но напоминал что-то птицеподобное. Вдобавок, я водрузил на голову трухлявый пень с торчащим суком, похожим на клюв. А стоило курлыкнуть, подражая местным, как фороракос встрепенулся, раскинул культяпки крыльев и заорал. Я только этого и ждал, изготовив цепной бур.