Варвары (Варвары - 1)
Шрифт:
Еще он думал: вот наступит двухтысячный год: роботы, звездолеты фотонные и все прочее.
А мог ли он помыслить, что будет вот так вот в грязной избе валяться? И испытывать то, что тот монах с гравюры испытывать был должен, заглядывая в дырку в полотне мироздания...
Алексей понял, что уснуть ему точно не удастся, сел на лавке. Вот те на! А командира-то нет. Небось с Алафридой своей миловаться отправился. А что? Это идея. Нет лучшего средства, чтобы примириться с действительностью, чем женщина. Обнаженная и желанная. Твоя.
Коршунов
Со стороны поселка доносился приглушенный собачий брех.
"Надо будет палку взять", - подумал Алексей.
Со здешними хундсами у него складывались сложные отношения. Если без дубья. С дубьем же - просто замечательные. Дружба навеки. А вот к Черепанову, хоть с дубьем, хоть без, хундсы неизменно почтение проявляли. Было что-то такое в Генке, от чего даже здешние хундсы застенчивыми становились...
Командир никуда не ушел. Стоял возле плетня. Алексей подошел к нему, встал рядом.
– Тихо, - сказал Геннадий.– Как тут тихо.
Словно в ответ ему в одном из дворов снова залаяла собака. Тотчас ей с готовностью ответила еще одна. И с подворья Хундилы послышался лай.
– Чего это они?– спросил Алексей.
– Перекличку ведут, - хмыкнул командир.
Коршунов поглядел на небо. То самое, с которого они пришли. В городе звезды почти не видны. Загазованность мешает плюс освещение. А тут пожалуйста. Небо над тобой, звезды и тишина вокруг.
И вдруг...
У Коршунова даже дыхание перехватило. Схватил Черепанова за плечо:
– Генка, гляди! Вон там!
По небу, беззвучно пересекая созвездия, двигался огонек. Для метеора слишком медленно. И не гас...
Внутри все сжалось...
– Генка! Самолет!
Черепанов посмотрел. И сказал тихо так, мягко:
– Нет, Алеша, это не самолет. Это наш с тобой "Союз". Вошел в плотные слои. Ему как раз самое время. Вот ведь повезло увидеть...
Они стояли и смотрели на огненную смерть того, что связывало их с ТЕМ миром. ИХ корабль.
Огонек пересек небосклон и скрылся за горизонтом. Навсегда.
Глава тридцать восьмая
АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. НАБЕГ
– Ты не дергайся, Леха. Все идет как надо, - сказал Черепанов. Вникай. Исследуй. Адаптируйся. Человек, он везде выжить может. А мы с тобой - тем более. Помнишь, о чем вчера говорили? Последовательно. Без торопливости. Врастаем в общество. Обзаводимся связями и навыками. Завоевываем авторитет. Сначала - здесь, потом - на следующем уровне. И так далее. Принимаем реальность как она есть. Это главное. Не пинать реку, а выбрать ту струю, которая понесет нас в нужном направлении. Не обязательно к тому источнику сигналов. Это - дальняя цель. Сначала следует поразить те, что ближе. Поэтапно. Действовать, только когда все продумано и просчитано. Ты же физик, Леха, ты понимаешь. Эксперимент не ставят наобум.
– Вообще-то, по-всякому бывает...
– Нет. Если риск велик,
– Но бывают ситуации... Вроде той, когда твоя Алафрида на Буратино наткнулась.
– Типичный случай непонимания, - кивнул Черепанов.
– Угу. Как бы, интересно, ты сам себя вел, подполковник, когда тебе в брюхо копье вогнать норовят?– осведомился Алексей.
– Остро бы реагировал. Активно. На явную агрессию только так и следует реагировать, Леха. Еще большей агрессией. Опережающей. Сокрушительной. Ты, вообще-то, неплохо действовал, но вяло.
– Ничего себе вяло!– возмутился Коршунов.
– Вяло, вяло! Следовало не одну гранату кидать, а две, три. И термитную шашку. И нападать сразу, пока не опомнились. Они же тебя и так боялись, Леха...
– Что-то я не заметил...
– Боялись, боялись, иначе не напали бы. А ты должен был их страх на другой уровень перевести, в панику превратить. Это не спортивный зал, Леха. Это - жизнь. Причем твоя. Тут воздействие не дозируют, броски не страхуют, а кидают так, чтобы сразу всей спиной - о землю. А еще лучше - на камень, чтоб хребет хрустнул.
– Не привык я так, - произнес Коршунов.– Чтобы хребет. Нос сломать или ребро - другое дело. А так...
– Только так, Леха. Иначе - пропадешь. В тот раз тебя Овида выручил, в следующий, может, некому будет выручать. Ничего, не расстраивайся, командир хлопнул Алексея по спине.– Надо будет - привыкнешь. Считай, что это часть твоей адаптации к местным условиям. Тем более если мы в полководцы метим. Ты меня слушай, Леха, и на ус мотай. Я ведь тебя не кристаллографии учу, в которой ты лучше меня разбираешься, а тому, что на собственной шкуре прочувствовал. Так что - слушай и запоминай. Пригодится.
– Да слушаю я, слушаю, - проворчал Коршунов, даже не подозревая, что пройдет не так уж много времени и он будет по крупицам извлекать из памяти все, что успел ему наговорить командир за эти шесть дней.– Ты, Генка, мне лучше расскажи, о чем вы с Травстилой сегодня толковали?
– О! Травстила!– О кузнеце Геннадий мог говорить долго.– Толковали мы, брат, о том, что...– внезапно он оборвал речь на полуслове.
Потому что собачий лай, тот, что доносился с ближайшего двора, вдруг так же резко оборвался визгом и скулежом.
Про общество охраны животных тут слыхом не слыхивали. Пинок или палка - основные средства общения. Надо признать, что здоровенные псы этот "язык жестов" понимали безукоризненно.
Теперь зашлись яростным лаем сразу несколько псов. На берегу, что ли?
– Это там, - командир показал рукой туда, где в просвете между кустами виден был участок реки.– Что-то они разволновались.
В свете луны видно было, как по реке движутся какие-то пятна.
– Кто это, интересно?