Варяжская сталь: Герой. Язычник. Княжья Русь
Шрифт:
– Друг, – успокоил Славка.
– Так и есть, пресветлая Рогнедь Роговолтовна, – заверил его спутник. – Батюшки твоего гридень я, Кулибой кличут.
– Помню тебя, – без особой радости сказала Рогнеда. – Мывка, выходи.
Путь верхами короток. Вскоре они все уже сидели за накрытым столом.
Рогнеду здесь привечали по-княжьи. Величали, кланялись в пояс…
Славка не знал, что и делать. По всему, дело его было провалено. Привезти Рогнеду в Киев ему не удастся. Но, может, оно и к лучшему.
Приехал Устах.
С прошлой встречи воевода Роговолта изменился мало. Разве что в длинных варяжских усах седины прибавилось.
– Здрава будь, княжна!
– Здоровья и тебе, дядька Устах! Только я не княжна уж, а княгиня. Князю киевскому младшей женой отдана, ужель не слыхал?
– Младшей? – Лохматые брови воеводы сошлись к переносице. – А кто ж тогда – старшая? Не иначе кесаревна ромейская?
– Прежде была Олава, дочь Тюри.
– Я слыхал: она умерла родами? Выходит, теперь старшая – ты?
– Это уж как великий князь решит, – смиренно ответила Рогнеда, опустив глаза.
Устах некоторое время глядел на нее, хмурился. Потом, видно, догадался.
– Вышли все, – велел он.
Его люди хоть и без особой охоты, но покинули избу. Антиф вопросительно глянул на Славку. Тот кивнул, и Антиф вышел. Однако сам Славка остался. Его удержала Рогнеда.
– У меня под рукой пять сотен мечей, – напрямик заявил Устах. – Все – из гриди твоего батюшки. И вдвое больше стрелков-охотников. А ежели понадобится – еще столько же подниму.
– К чему ты это все говоришь, дядька Устах? – Рогнеда крепче сжала пальцы Славки.
– К тому, что одного лишь слова твоего довольно, чтобы выкинуть чужих из Полоцка. Городские ворота нам откроют, а из Детинца мы их в три дня вышибем.
– А дальше что?
– А дальше, Рогнедь Роговолтовна, будешь сама княжить. Хоть своим именем, хоть именем сына, как пожелаешь.
– Недолгим будет мое княжение, – заметила Рогнеда. – Как придет из Киева рать, так оно и закончится.
– Мешко, князь ляшский, помочь обещал, – сказал Устах. – Я с послами его говорил. Верю, что не обманет. Ему сильный Киев не нужен.
– Я с его послами тоже говорила. Мне они тоже обещали немало. Например, мужа доброго из лехитских бояр.
«Вот это новость!» – подумал Славка.
– Со мной об этом речи не было, – нахмурился Устах. – И что ты сказала?
– Что я – жена великого князя Владимира. Зачем мне муж – боярин?
– Младшая жена, – напомнил Устах. – Да и ни к чему тебе замуж за лехита. Коли захочешь мужа – выберешь сама, – быстрый взгляд в сторону Славки, – того, кто тебе по сердцу. Полоцк – твоя вотчина. Ужель не хочешь убийце родичей твоих отмстить?
– Хочу, – согласилась Рогнеда, и глаза ее сверкнули. – И отмщу. В этом не сомневайся. Но не тем, что
– Хочешь мне послужить, воевода? – спросила княгиня.
– Смотря в чем, – уклонился от немедленного ответа Устах.
– Хочу, чтобы ты поехал со мной. Вместе с верными людьми. Хочу, чтобы ты там, в Киеве, стал моим воеводой.
– Владимир не согласится.
– Согласится, – уверенно заявила Рогнеда. – Добрые воины ему нужны. Да и отказать тебе он не посмеет. Ты ведь меня от разбойников спас, – княгиня холодно улыбнулась. – Многие ли из гридней Лунда тебя видели?
– Только Кведульв, кормчий. И нурман Хривла. Они у меня в отдельном порубе сидят.
– Кведульва и Хривлу убьешь, – спокойно сказала Рогнеда. – Людей Хривлы – тоже. Остальных можешь оставить. Бестолочи, от которых Лунд с удовольствием избавился. Даже если кто-то из них о чем-то догадается, их никто и слушать не станет. Хотя нет, кого-нибудь из этих тоже отправь к Морене. Не то могу спросить: почему викингов порубили, а неуклюжих отроков – нет.
Славка слушал свою милую с растущим удивлением. Такую Рогнеду, с легкостью распорядившуюся жизнями десятков людей (и не просто людей, а тех, с кем она делила пищу и кров), он еще не знал.
Однако Устах слушал Рогнеду очень внимательно и время от времени кивал.
– Добро, – одобрил воевода, когда княгиня закончила. – Остался лишь один вопрос: как быть с тобой, Богуслав Серегеич? Поклянешься ли ты своим Христом, что подтвердишь все, что мы скажем?
– Нет! – отрезал Славка.
Он был оскорблен.
– Тогда…
– Он не выдаст, дядька Устах! – перебила Рогнеда. – Перуном и Волохом клянусь тебе: не выдаст!
– Ну если Волохом… – Длинные усы воеводы приподняла усмешка. – Вот и хорошо. Убивать бы я тебя не стал, – сообщил он Богуславу. – Но и сажать в поруб сына лучшего друга не очень-то хотелось. А что с твоим гриднем чернявым? Кто за него поручится?
– Я! Я! – Одновременно заявили Славка и Рогнеда. Переглянулись и засмеялись.
– Ну раз вам так весело, то пускай живет, – проворчал Устах. – Вот и порешили. Тебе, княгиня, где постелить: внизу или наверху, на сеновале.
– Наверху, – не раздумывая, ответила Рогнеда. – И ему, – кивок в сторону Славки, – тоже. Стеречь меня будет.
– Устерег козел капусту… – пробурчал Устах себе под нос и подмигнул Славке. – Что еще велишь, пресветлая княгиня?
– Кормилицу найди для Изяслава. У меня… – Рогнеда смущенно опустила взгляд, – молоко что-то пропало. Мывка ему тюрю на козьем сделала, но кушал плохо.
– Найдем кормилицу, – успокоил Устах. – Не печалься, княгиня. Иные княжьи дети сроду материнского молока не пробовали, а какими удальцами выросли.