Варяжская сталь: Герой. Язычник. Княжья Русь
Шрифт:
Ущерб от такой стрельбы все же небольшой. На излете стрела вязнет даже в пропитанном солью тягиляе. Однако степняки испугались. И подались назад, вместо того чтобы всей массой кинуться в реку. А могли бы. Конечно, потеряли бы сотни три-четыре, но оставшихся с лихвой хватило бы, чтоб смять две Артёмовы сотни.
Испугались копченые. Идти в лоб не рискнули, разделились на три отряда. Один, поменьше, остался напротив городка, два других ушли вниз и вверх по течению.
Артём удовлетворенно хмыкнул. Пока его задача – выиграть
Свою дружину воевода, ясное дело, делить не стал. Не те у него силы, чтобы перехватить две тысячи копченых. Оставалось лишь надеяться, что все переправившиеся печенеги все-таки придут сюда, к крепостице. Если часть орды уйдет дальше, оборонять городок будет проще. Но – не хотелось бы. Позади – его, Артёма, земля. И защитить ее сейчас некому. Когда еще поспеет подмога…
– Горомут! Вот так встреча! – Уж кого не ожидал здесь встретить Артём, так это старого любечского сотника.
Старый воин медленно стянул с головы обшитую железом шапку. Перечеркнутая сабельным шрамом лысина стала обширнее, косицы и борода поседели. В остальном Горомут не изменился. Такой же кряжистый.
– Здрав будь, воевода. Не рад мне?
– Отчего ж не рад? Рад. Удивлен. Что ты – здесь, на моей земле. Тебе же, я слыхал, Ярополк свою землю выделил – городок ставить. Поставил?
– Поставил, – буркнул Горомут, нахлобучивая шлем. – Только теперь это не мой городок, а Свенельдов. И я, воевода, не вольный человек ныне, а рядный холоп князя Свенельда, а теперь, стало быть, твой, раз он тебе этот городок отдал, потому что я по ряду здесь – тиун и старшина воинский. А ты – мой господин.
Горомут снова стянул боевую шапку и поклонился в пояс. Распрямился с кряхтением – видать, спина больная.
– Больше так не делай, – велел Артём. – Негоже сотнику, хоть и бывшему, спину гнуть. Как холопом стал – после расскажешь. Нынче не до того. Сейчас печенеги подоспеют – оборону ставить надо.
– У меня уже все поставлено, – со спокойной гордостью сообщил Горомут. – Камни подняты, смола разогрета, люди – на местах, стрелы запасены. Сорок восемь нас. Половина – бывалых.
– Вот как! Неужели с пятью десятками рассчитывал тын удержать? Видал, копченых сколько?
– Видал. Ну и что? До заката устояли бы, а этого, может, довольно было б, чтобы родичи наши уйти успели. Храни тебя боги, Артём Серегеич, что подоспел вовремя, – спас жен да детишек наших! А теперь уходи, пока копченые не обложили. Нам так и так погибать, а тебе…
– Рано к чурам собрался, сотник! – перебил его Артём. – Вольгард, твоя сотня – на стену. Лузгай – твои пусть коней обустроят и разберутся, что к чему. И выдели пару десятков – притащите, чем заложить ворота. Слабенькие, перед тараном не устоят.
Чтобы окончательно убедить печенегов штурмовать городок, Артём послал на берег дюжину пеших
Гридни постарались на славу. Приплясывая на берегу, они порадовали степняков замечательным знанием родословной племени Хоревой, восходившей к безродным бродягам, изгнанным из прочих племен за глупость и трусость, и к шелудивым сукам, которые были слишком стары и больны, чтобы сопротивляться насилию. Были подробно описаны все свойства печенегов Хоревой, главными из которых оказались трусость мужчин и безобразие женщин.
Не много времени потребовалось охотникам, чтобы разъярить копченых, большую часть которых действительно составляла молодежь. Как только печенеги кинулись в воду, гридни Артёма бросились к городку. Их быстро подняли наверх на заранее подготовленных веревках, а на переправившихся степняков обрушился град стрел.
Печенеги били в ответ и меткостью русам не уступали. Однако метать стрелы с коня вверх куда сложнее, чем прицельно со стены. Хотя попасть в скачущего всадника тоже нелегко, так что потери степняков были невелики.
Степняки отступили и занялись мелким грабежом вокруг городка. Артём мгновенно этим воспользовался: сотня гридней вылетела из ворот и принялась стрелять и рубить разрозненные кучки степняков, многие из которых спешились, чтобы удобнее было шарить по избам. Степнякам пришлось туго. Часть даже бросилась наутек. Но тут некстати показались оба отряда, переправившихся ниже и выше городка, и удирать пришлось уже Артёмовым дружинникам. Разбегавшиеся печенеги сразу воспряли, да так, что десятка два копченых, тех, что оказались поближе, успели даже проскочить в ворота на хвостах дружинных коней.
Им бы встать в воротах да держать их, пока не подоспеет подмога.
Однако со стратегией у печенегов было плоховато, а вот жадность всегда была на высоте. Возомнив, что городок уже захвачен, печенеги галопом понеслись к общинному дому – грабить.
Тут-то их и приняли в рогатины люди Горомута и развернувшие коней гридни, а вои, оставшиеся на стенах, обрушили град стрел на мчащихся к воротам печенегов, заставив обладателей самых проворных коней поспешно повернуть вспять.
Ворота затворили и заложили брусом. Прорвавшихся копченых частью порубили, частью повязали. Пленных втащили на стену и показали сородичам. С соответствующими обидными словами.
Печенеги завыли и заверещали. Не понравилось.
Артём взошел на стену, поднял руку с перевернутым изнанкой щитом: мол, говорить желаю.
Печенеги унялись. Выпустили вперед молодого плечистого степняка в серебрённой броне.
– Я – Кохчуб! – закричал печенег. – Большой хан народа Хоревой! Откройте ворота, сложите оружие – и мы никого не убьем!
Заманчивое предложение. Особенно из уст печенега.
– Может, ему еще кабанчика к ужину освежевать? – пробасил снизу Лузгай.