Варяжский меч
Шрифт:
12. Дыхание Нави
Солнышко пока высоко, светит, греет землю. Последние теплые летние деньки. Все живое стремится к солнцу, жаждет напитаться живительной силой небесного огненосца Даждьбога, вкусить последних солнечных деньков, пока осень не наступила, а там уже и зима, время Корочуна подступит. В такую ясную погоду и дорога веселее кажется. Не жарко и сверху пригревает — самое то. Велибор потянулся в седле, подставляя лицо ласковому сиянию Хорса, и затянул песню.
Жизнь хороша, и жить хорошо, одним словом. Уже сегодня утром он переправился через Лабу. На паром
На левом берегу Лабы волхв тронул Сивку-Бурку пятками, и та понеслась вскачь. Дороги совсем ничего осталось. Скоро Лухов будет, порубежная крепость древан, куда и торопился Велибор.
Конец пути близок. Да нет, какой там конец! При этих мыслях волхв постучал по деревянной луке седла. Вся жизнь — это дорога. После недолгой остановки в Лухове будут новые пути, новые цели. Будут новые, еще неизведанные дороги. Велибору незаметно для себя начала нравиться такая жизнь. Не сидеть на месте сиднем, а двигаться, бродить по свету, видеть и впитывать бесконечность сварожьего мира. Так и положено мужу, посвятившему себя служению Велесу. Искать, познавать, и вникать и впитывать, а уже потом, когда возраст к земле согнет, спокойно записывать мудрость на буковых дощечках под сводами храма и учить молодых.
Следующим летом, если Железновекий даст и все задуманное выйдет, надо в Новгород сходить, тамошнему кумиру Велеса поклониться. С мудрецами кривичской земли потолковать. А может, удастся и дальше, в Киев или земли булгар, попасть. Велибора очень интересовали арабские книги, кои в Булгарии купить можно. Заодно и переводчика нанять.
Миновав глубокий овраг и приметное дерево, раскидистый вяз у обрыва, волхв свернул с наезженного тракта на еле заметную лесную тропинку. Так быстрее будет. Напрямик через лес. Велибор спешил, он хотел как можно быстрее выяснить, как там у князя Олега дела идут. Вовремя ли в поход выступил, каковы силы саксов ему встретиться могут? Удастся ли раздразнить врага так, что он в погоне за ольшинской дружиной в леса и топи лютичей влезет?
Тропинка змейкой вилась между необхватных лесных великанов и непроходимых зарослей шиповника да малинника, обходила болота и сырые ложбины, скользила между возвышенностями. Пару раз тропка почти терялась, и только чутье прирожденного лесовика да еще крепкая память помогали Велибору не сбиться с пути.
Поднявшись на очередной открытый солнцу пригорок, светлое окошко в величественном лесном своде, Велибор почувствовал тревогу, под сердцем тихонько кольнуло. Показалось, что неизвестно откуда донесся тихий, еле слышный, протяжный нечеловеческий стон. И пришел он из таких глубин, что волосы дыбом встают. На миг взор заслонила тонкая почти невидимая тень.
Велибор моментально натянул поводья, успокоил лошадь и замер, прислушиваясь к лесу. Беда случилась. Где-то что-то страшное приключилось. Еще в отрочестве учеником в храме Велеса, что стоит в дубовой роще близ Ретры, Велибора научили никогда не отмахиваться от таких предчувствий. Это знак Земли или Неба, голос Вышня или
Спустившись наземь с лошади, священник приблизился к возвышавшемуся на краю прогалины старому буку, нежно провел ладонью по шершавой коре и обнял дерево, вслушиваясь. Вот еще кольнуло. Острой иголкой заныло в груди, на душе стало тоскливо и муторно. И так одиноко и грустно, словно он один-одинешенек в мире солнечном остался, хоть волком вой.
Это на закате происходит, недалеко. Там кровь без причины льется. Сила какая-то страшная чувствуется, черная, мертвая и ненасытная, словно выпитая из души замученного насмерть человека.
Велибор отступил от дерева, кивком поблагодарил зеленого проводника Земли, махнул руками, стряхивая впитавшуюся через землю и дерево боль. Надо ехать. Как раз и тропка туда ведет, и Лухов недалеко. Может, в городе беда? Да нет, это ближе, по дороге в город. Ладно, выясним.
Дальше Велибор ехал осторожно, прислушиваясь к лесу и своему сердцу. Вроде никаких знаков не видно. Птицы так же порхают и кричат, как и раньше, на ветке старого дуба рысь разлеглась, разморило ее на солнышке. И леший молчит, нос не кажет. В десятке шагов впереди из-под кустов выползла змея и быстро пересекла тропку. Здесь волхв спешился, отвязал от седла тул с сулицами, перевесил через плечо. Еще раз огляделся по сторонам, вслушиваясь в фон лесных звуков и, взяв лошадь за повод, свернул с тропинки в лес.
Хозяин лесной знак подал — дорога впереди опасна. Шагал Велибор быстро, ноги сами выбирали дорогу, так чтобы сучок под ногами не треснул и ветку не задеть. Крался низинами, логами, вдоль кустарников, так чтобы его нельзя было издали заметить. Лес для опытного человека как вотола-невидимка, и дом родной, от ворогов скрывает и обороняет. Сивка-Бурка поняла хозяина, старалась идти за ним след в след, не всхрапывая и не задевая ветки.
Впереди что-то блеснуло в полутора перестрелах, чуть правее, под сосной, рядом с орешником. Велибор остановился, опустил повод. Тихо прошипел лошади приказ стоять с заговором и еще для крепости начертал в воздухе знак Неподвижности.
Ага! Еще блеснуло. У дерева человек сидит, от шлема солнечный лучик отражается.
Вытащив из тула сулицу, Велибор скользнул под куст и крадучись побежал, обходя нежданного встречного со спины. Вот он, прислонился к стволу и не движется. Выглянув из-за корня вывороченной ветром осины, велет разглядывал человека. По виду сакс или норманн. На ногах щит лежит, к дереву копье прислонено. Длинные светло-русые волосы у чужака выбиваются из-под шлема, рядом на земле серая вотола валяется, брони нет, только кожух. Сидит под деревом в засаде, или сторожевой. Караулит, кто по тропинке пройдет.
Легкое дуновение ветерка принесло с собой приглушенный расстоянием крик. От этого звука сердце как клещами сжало. Кричала женщина, истошно, как перед смертью.
Сакс не слышит. Велибор подкрался к нему уже на двадцать шагов. Вплотную. А тот и ухом не ведет, слепая тетеря! Лютич сделал еще один шаг, отвел назад руку с сулицей. «А стоит ли? Может, не враг? — мелькнула в голове шальная мысль. — Нет, сейчас война идет. Что делать саксу на нашей земле? И предчувствия нехорошие, Земля кричит».