Вас любит Президент

Романовский Владимир Дмитриевич

А затем Гаррик обнаружился в Штатах.

– Лерой, вы имеете в виду?

– Нет, господин Президент. Нам дали знать, что явился именно Гаррик. С новым лицом. Пластическая хирургия. Новое резюме. Новая работа. Все в нем было новое. Управление решило его не трогать.

– Почему?

– Он не представлял собой опасности. Это – официальная теория. Неофициально, кто-то проверил какие-то документы и поговорил обо всем с начальством. Все очень таинственно.

Можно изменить лицо. Можно имитировать походку и осанку. Но нельзя изменить скелет, и родившиеся брюнетами не превращаются в натуральных блондинов. Гипотеза о пластической операции была бы отвергнута вместе с идеей о том, что Гаррик безопасен, если бы не интересный фактор, вызвавший смешки и злорадное хихиканье на всех уровнях Управления. Парень, разговаривавший с ведущим досье Лероя не успел задать все приготовленные им вопросы, поскольку заметил, что у начальника что-то не так с лицом.

– Угадайте, что именно было не так, господин Президент.

– Хмм … Оно было похоже на лицо Гаррика? – предположил Президент.

– Вовсе нет, сэр. Ничего сверхъестественного. Но –

профессионалу грим нельзя не заметить. Человек со стороны не заметил бы. Парень закрыл папку и вышел. Все занялись другими делами. С тех пор все вроде бы знают, что Агент Леруа из Общих Сведений нынче Детектив Лерой из Нью-Йоркского Полицейского Департамента, и все согласны, что так это и следует воспринимать, если никто больше не желает заняться аварийным накладыванием косметики. А то стыдно как-то – нельзя же, в самом деле, вчерашнему оперативнику и теперешнему начальнику позволять, чтобы кто попало, пройдя десять контролей так, будто это не здание Управления, а бульвар, давал ему в рожу за здорово живешь – если это не любовница, конечно … На всякий случай мы сделали капитаном участка, в котором служит Лерой, своего человека. Лерой об этом знал, конечно. Но все было гладко до тех пор, пока не убили жену боксера и участок не вмешался – а капитан Марти не успел принять превентивные меры. Лерой совершил невероятное. Он нашел убийцу, но дело не в этом. Все, связанное с убийством, попало в заголовки, но, опять же, не в этом дело. В бывшем департаменте Лероя в Сведениях появилась новая метла, которой не понравилось, что бывший агент, намеченный к ликвидации, вдруг занялся интернационально известным расследованием. Эта новая метла – энергичный, целеустремленный тип. Он решил, что ему следует либо найти убийцу до того, как его найдет Лерой – а это оказалось сложно – или ликвидировать Лероя, и пусть все занимаются, чем занимались до того, как Лерой начал тыкать их мордами в их же некомпетентность. Новая метла позвонила в ЦРУ и дала знать. Управление согласилось – пусть уберут Лероя – но помощь не предложило. Опять повсюду раздалось хихиканье – теперь уже на двух континентах, во всех разведках. В некоторых пабах до сих пор рассказывают русские анекдоты на эту тему. Те, кто знали, в чем дело, ждали, когда новая метла начнет накладывать себе грим. Но он оказался крепким орешком. Почему-то на него Лерой так и не вышел. Собрали даже ударную бригаду, и дали ей приказ к ликвидации распоясавшегося агента. Как Лерой об этом узнал – никому не известно. Капитан Марти предупредить его не мог, поскольку Марти о бригаде не знал. Но Лерой разобрался во всем – иначе невозможно объяснить, для чего он вдруг оказался в Париже в квартире дочери премьер-министра. Он вошел в контакт с премьером и тот, по убедительной просьбе Лероя, вошел в контакт с израильтянами, русскими, британцами, и не в последнюю очередь с Общими Сведениями. Возник международный конфликт между всеми этими агентствами, поскольку те, кого контактировал министр не всегда были те, кто участвовал в похищении и спасении его дочери и знали только о слухах. Многие удивленно подняли брови, стали задавать неудобные вопросы. Вообще было много неудобного, и именно на это сукин сын Лерой рассчитывал. Дочь премьера была в безопасности, премьер об этом знал, и чувствовал себя обязанным. На это Лерой тоже рассчитывал. В принципе, Лерой очень предсказуем. Он – заноза в системе, и он пользуется склонностью системы к односторонним методам, сам будучи односторонним. Он специализируется на оказывании людям дружеских услуг, или делает вид, что оказал им услугу. Например, его конфликт с бруклинской мафией уладился благодаря тому, что глава мафии ему якобы благодарен. Это официальная версия. На самом деле ничего этого не было – ничьих сыновей Детектив Лерой не спасал от злобных наркодилеров. Легенду придумали, чтобы дать возможность главе спасти лицо. На самом деле Лерой сделал то, что обычно делает – появился в доме несчастного мафиозо, потрепал его и пообещал, что вернется, если глава и впредь будет мешать Лерою собирать дань.

– Вы имеете в виду, что он вовсе не рыцарь без страха и упрека, – сказал Президент.

– Конечно нет. Он страшнейшая сволочь, использует людей в своих целях, пользуется их слабостями.

– А что было после того, как он помог поймать Ладлоу?

– Он не помог, он его поймал, действуя более или менее в одиночку, что странно. Лерой не очень умный парень. А Ладлоу был умный.

– Но что же было после?

– Много неудобств, как всегда. Как только приехала полиция, Ладлоу начал говорить, что Лерой – всемирно известный преступник, и что за ним многие годы охотятся федералы. Одно дело – игнорировать проблему, делая вид, что ее нет. Другое – быть в ситуации, где нужно решать проблему, которой якобы не существует. Один из копов, новобранец, энтузиаст, позвонил федералам, и, конечно же, это вывело Лероя из себя.

– Его можно понять, – сказал задумчиво Президент. – В чем бы он не был виновен, он передает им с рук на руки преступника столетия, а они вдруг интересуются личностью арестовавшего преступника офицера.

– Что-то в этом роде. Гнев Лероя был страшен. Он вышел из дома как Самсон из Газы. Нокаутировал трех копов, выбил входную дверь и, как мне рассказывали, часть передней стены. На улице сидели в машинах местные, наблюдая. Лерой вытащил из машины за шкирку какого-то подростка, сел в машину, и уехал. Его никто даже не пытался остановить.

– И все? С тех пор о нем никто не слышал?

– Хмм … Не совсем. Через пятнадцать минут он вернулся.

– Вернулся? Зачем?

– Не для того, чтобы сдаться, уверяю вас, сэр. К тому моменту местность уже кишела федеральными агентами. Их начальник очень волновался и стыдился одновременно.

– Стыдился?

– Ему было неудобно. Он знал, кто такой Лерой. Жизнь Лероя вообще очень подробно документирована в архивах. А на Ладлоу не было ничего.

Поэтому начальнику было неудобно. Лерой вернулся, чтобы сказать начальнику, чтоб тот перестал допрашивать женщину и девочку, и чтобы их отвезли домой. Он отвел начальника в сторону. На следующий день начальник явился на работу в солнечных очках. Разобравшись с начальником, Лерой снова вышел на улицу, и удивительно, что дом до сих пор стоит. Надеюсь, в этот раз он решил, что пора исчезнуть окончательно и надолго, но перед этим он все-таки остановился один раз в Манхаттане. Мы об этом знаем – агенты навестили женщину в ее манхаттанской квартире, и она показала им комнату, полную разбитой, разломанной, приведенной в полную негодность аппаратуры. Она увлекается разведывательными технологиями. Талантливая дилетантка. Она была уверена, что это работа именно Лероя. Он оставил там бейсбольную биту мальчишки, чью машину он увел.

Президент посмеялся немного.

– Так он уехал и прячется? – спросил он.

– Я уверен, что он жив и здоров.

– Прошло время.

– Месяцы.

– На что же он живет? Показываться ему нигде нельзя. Человеку нужно что-то есть, где-то спать.

– А, вы об этом … – командир улыбнулся. – Ходят легенды. Некоторые говорят, что он время от времени по старой памяти занимается вымогательством, обирая обирающих. Когда-то это было его любимым развлечением. Есть также неофициальные сведения о большой неудачной поставке героина. Давно это было. Совместное предприятие, в котором агенты много чего конфисковали, включая наличные. Некоторое количество наличных куда-то исчезло. По слухам, агенты поделили деньги и рассовали в тайники по всей планете. В частности, есть запись с голосом Лероя, где он упоминает Сен Дени.

– Сен Дени? – переспросил Президент задумчиво.

– Ну, вы знаете, сэр. Район красного фонаря в Париже. Рю Сен Дени. Злачные места, девочки, бордели, и так далее. Агенты всех разведок там шастают, поскольку послы всех стран … и так далее. Человек слаб. Агенты прочесали всю улицу несколько раз, искали зацепки, но до сих пор ларец с сокровищем не найден. Дошло до того, что некоторые бывалые девушки на Сен Дени шутят. Приходит агент с ордером на обыск – они называют таких «искатели сокровищ».

Чтобы отвлечься и отдохнуть, Президент открыл папку, содержащую распечатку речи, которую он должен произнести этим вечером, и просмотрел текст.

«В свете новых реалий», – сказано было там, «включая уже существующие основные населенные центры, нереалистично было бы ожидать, что результатом заключительных переговоров о статусе станет полный и завершенный возврат к границам времен перемирия. Реалистично же ожидать, что любой конечный договор по поводу статуса достигнут будет только на основе взаимно согласованных перемен, которые отражают эти реалии».

Президент резко выпрямился.

– Эй, командир, – сказал он.

– Да, сэр?

– Когда вернемся в Вашингтон, напомни мне, чтобы я уволил дурака, который написал мне эту речь. Безобразие. Абсолютная бессмыслица.

Диспетчер разрешил посадку. Президент посмотрел в иллюминатор. Облака. Странные видения возникли вдруг у него в памяти. В какой-то момент ему даже показалось, что он находится внутри старинной базилики. Снаружи раздавались странные звуки, будто процессия какая-то, или полк на марше. Маленькая женщина в роскошной одежде заволновалась. Выглядела она очень привлекательно. Никому не нужно было больше никуда бежать. Она собиралась сделать его капитаном охраны или генералом. Кто-то закричал на улице – «Да здравствует Королева!»

Самолет приземлился.

***

Есть что-то совершенно унизительное в заболевании гриппом. Глаза болят, когда вы пытаетесь их открыть утром. Вы их закрываете, а они продолжают болеть. Снова уснуть нельзя, поскольку кто-то, не терпящий пререканий, плавно и медленно водит наждачной бумагой вам по носоглотке и горлу, и вам одновременно болезненно жарко и полярно холодно. Левая ноздря забита пузырящимися соплями. Вы пытаетесь дышать через правую, и носоглотка болит еще больше. Вы переворачиваетесь на другой бок, надеясь, что слизь в носу перельется на другую сторону, но она не переливается, а просто забивает заодно и правую ноздрю. Вам одинаково противно лежать на боку, на спине, на животе, а если вы садитесь в постели, вам хуже. Вообще-то вы еще не решили, хуже или нет. Поэтому вы снова ложитесь, и теперь вам совершенно точно хуже. Вы пытаетесь встать. Ваш пульс начинает стучать вам в мозг монотонными ударами. Вода, чай, кофе, сок – всё больно. Вы пытаетесь высморкаться, но это бессмысленно – из носа льется много липкой дряни, но, к удивлению вашему, нос также забит, как раньше. О еде думать невозможно. Вы осознаете, что уже начали ненавидеть всех этих сволочей, которые, в отличие от вас, могут есть чуть ли не все, что хотят, которые едят, пока вы страдаете, обжираются яйцами, беконом, мясом, рыбой, овощами, картошкой, фруктами. Как они отвратительны, все! Самовлюбленные гады. Вы хотели бы выйти сейчас к ним, ко всем, и сказать им, что худших подонков в истории человечества не было, и чтоб они все подавились и умерли медленно в невыносимой боли. Вы даже зубы не можете толком почистить, поскольку чистка зубов включает полоскание рта и горла. Лучше не думать! Вы пытаетесь что-то читать, и оказывается, что не можете сосредоточиться. Вы пытаетесь смотреть телевизор и вскоре чувствуете ненависть ко всем этим ушлым комментаторам в вульгарных накрахмаленных рубашках, отпускающим тупые шутки и издающим фальшивые короткие смешки, трогая друг друга за плечи и локти, дабы показать, как они развеселились, ха, ха, как смешно. У вас начинают болеть кости и наконец-то вы понимаете, что приговорены – следующие несколько дней вам придется провести в позорном бездействии. Звонит телефон. Вы поднимаете трубку, и голос абонента сверлит вам барабанную перепонку и вибрирует по всему вашему телу. Все, сказанное абонентом – пошлость, глупость, никому не нужные слова, и то, что абонент этого не понимает, только усиливает вашу к нему ненависть.