Вас невозможно научить иностранному языку
Шрифт:
«А как быть при изучении грамматики? — опять слышу я с задней парты. — Ведь сонливость и грамматика есть две вещи нераздельные!» С удовольствием отвечу, мой въедливый собеседник, и на этот каверзный, как вам кажется, вопрос!
Я вообще очень люблю отвечать на каверзные вопросы с задней парты. Не из-за того ли, мой любезный собеседник, что я чувствую в себе некое родство с обитающим там населением?
Но вернемся к изучению грамматики. Никакого «изучения грамматики» — в обычном смысле этого слова — при моём подходе просто нет. Не торопитесь, впрочем, бледнеть и краснеть, мой любезный собеседник, не торопитесь — в очередной раз — рвать эту книгу и жечь ее на священном огне вашего благородного негодования — знать грамматику вы,
К концу же года — после того, как вы прочитаете ваши три тысячи страниц — вы будете знать грамматику не хуже, а может быть, и лучше выпускника факультета иностранных языков. Вы не будете знать бесполезной наукообразной словесной шелухи, которой обыкновенно заваливается практическая грамматика, но вы будете РЕАЛЬНО уметь пользоваться грамматикой. Ваше знание будет строго функциональным, что и необходимо для практического владения языком.
Поясню свою мысль. Вы прекрасно — виртуозно! — владеете родным языком. Практически владеете — не забивая себе голову предикативными отношениями в предложении и совершенно не зная, что такое есть несобственная прямая речь. Вы пользуетесь всем этим каждый день и каждую минуту, не зная их «ученых» названий. Вам не нужно знать эти слова, чтобы мастерски пользоваться своим языком.
Точно так же вы будете пользоваться и иностранным языком — не насилуя свой мозг без необходимости герундиями, плюсквамперфектами и прочими модальными глаголами. Конечно, не будет ничего страшного, если вы будете периодически просматривать грамматические таблицы — я просматривал! — и объяснения и даже выучите все эти «умные» слова и будете при случае козырять их знанием, но ни в коем случае нельзя делать самоцель из заучивания терминов в ущерб собственно языку!
Если сейчас меня посадить сдавать правила дорожного движения в США, то я непременно и с ужасающим треском провалю этот экзамен — я совершенно не помню этих правил. Я успешно забыл их через пять минут после того, как ответил на все полагающиеся экзаменационные вопросы лет пятнадцать назад. Но это не помешало мне с тех пор ездить — безаварийно ездить! — по всей территории Америки, включая Нью-Йорк, Сан-Франциско, Лос-Анджелес и Сиэтл. С заездами в Канаду и Мексику. Так знаю я правила дорожного движения или нет?
Когда я набираю на своем компьютере этот текст, мне совершенно всё равно, движутся ли электроны в процессоре компьютера (или в моей голове) по часовой стрелке, против часовой стрелки или вообще лениво стоят на месте. Такого рода «знание» никак не помогает работе моих пальцев, бодро нажимающих на нужные клавиши. Даже если бы я совершенно не подозревал и о самом существовании какого бы то ни было процессора (и электронов с позитронами, если уж на то пошло!), то я не стал бы от этого медленнее печатать. Или быстрее.
Знание таких слов, как «тройной ёксель-моксель с прицепом» или «двойной заячий тулуп» не делает из вас фигуриста. Знание таких слов, как «ля-минор», «фортиссимо» или «играчче оччен дольче» не делает из вас пианиста, но в то же время вы можете взять в руки балалайку — или арфу, если хотите — и за пару месяцев выучиться играть на ней, не зная всех этих «умных» слов.
Помню, как поражена была наш профессор латинского языка (суровая дама старой закалки), когда я — она сказала, что единственный из всего курса, — стал без какого-либо труда читать и переводить экзаменационные тексты на латыни, а ведь я на первом же уроке категорически отказался заучивать бесчисленные таблицы падежей и спряжений этого, такого похожего в этом смысле на русский, языка. Я заявил, что изучить язык таким образом невозможно, что я не собираюсь подвергать себя этой бессмысленной пытке и гарантировал,
Я взял в библиотеке неплохой самоучитель и прочитал там все тексты и просмотрел грамматические объяснения. Потом другой самоучитель. Этого было вполне достаточно, чтобы сдать экзамен на отлично (кстати, латинский оказался очень даже приятным в изучении языком — почему он у всех вызывал такой ужас?). До сих пор не знаю, оправилась ли профессор латинского языка — да и мои сокурсники! — от перенесенного ею на экзамене шока. Плутарх, впрочем, был бы доволен, но о нём ниже.
«Грамматика из языка, а не язык из грамматики!»
Запомните, мой собеседник, эту старую, добрую и такую верную формулу! Поймите ее! Полюбите ее! Сделайте ее вашим руководящим принципом, и тогда «страшная» грамматика иностранного языка покорно придет, ляжет у ваших ног и будет ласково лизать вам руки своим теплым шершавым языком…
Другая реальность, или Я бы в Штирлицы пошёл…
Все мы более или менее твёрдо укреплены в нашей реальности. И вы, мой любезный собеседник, и я. Тысячи видимых и невидимых корней и нитей прикрепляют нас к ней. По ним мы ежеминутно и ежесекундно получаем импульсы-подтверждения, продолжающие удерживать и дальше укреплять нас в нашей реальности. Это звуки, образы, запахи, вкусовые ощущения.
Язык неразрывным образом связан с нашей реальностью. Пока мы укреплены в ней, мы укреплены и в языке. Обратная связь настолько же сильна. В какой-то мере нашу реальность и наш язык можно считать одним целым.
Начиная изучать иностранный язык, мы начинаем создавать для себя новую реальность, но нас постоянно тормозят и отбрасывают назад, в нашу старую реальность, те самые тысячи корней и нитей и тысячи старых импульсов-крючочков, держащих нас в старой реальности. Телевидение, радио, газеты, разговоры за окном, гудки поездов, музыка, запах влажной земли после теплого летнего дождя — всё это возвращает вас туда, откуда вы пытаетесь выйти. Всё это самым серьезным образом мешает изучению иностранного языка.
Поскольку поступление внешних раздражителей из старой реальности в большинстве ситуаций прекратить полностью невозможно (если только не уехать в страну изучаемого языка, полностью порвав с прежним «я», прежним языком и прежней жизнью), то надо хотя бы сократить это поступление до абсолютно возможного минимума. В каких областях это практически выполнимо? Телевидение, радио, театр, пресса, музыка, книги, общение. Всё это необходимо либо исключить из вашего «рациона», либо сократить до самого минимума. Первые пять вполне можно исключить полностью. Ничего, кроме пользы для вашего душевного — да и телесного — здоровья, это не принесет. Чтение книг на родном языке тоже можно временно прекратить — пусть пока они отдохнут на своих полках.
Сделаем некоторое исключение для личного общения, поскольку русский человек без него жить не может и не должен. Сказанное мной не означает, конечно, что в качестве компенсации за потерю вожделенных телерадиогазетных помоев вам теперь разрешается болтать с друзьями по двадцать часов в сутки! Умеренность, мой любезный собеседник! Во всём должна быть умеренность! Даже и в столь необходимом нам с вами личном общении…
Впрочем, всё в вышеуказанном списке можно — и нужно! — потреблять в каких угодно больших количествах, но исключительно на изучаемом вами языке. Изголодавшись по впечатлениям, ваш мозг энергично набросится на новую — хотя и закодированную не вполне пока понятным для него образом — информацию и станет ее усиленно обрабатывать. А ведь как раз этого мы с вами и хотим добиться, не правда ли, мой призадумавшийся собеседник?