…Ваш маньяк, Томас Квик
Шрифт:
— Не-а.
— Ты опускаешь глаза, когда я спрашиваю, — пытается Пенттинен вывести собеседника на чистую воду, однако ему не удается убедить Квика признаться, что он украл что-то из палатки.
Пенттинен: Давай все же вернемся к самому… самому событию, немного затронем его… э-э-э… эти удары, которые ты наносишь…
ТК: Угу.
Пенттинен: Ты говоришь, что их было десять-двенадцать. Насколько точна твоя оценка и насколько ты в ней уверен? Не мог бы ты…
ТК: Их было много… э-э-э… это имелось в виду.
Пенттинен: Ты не мог бы уточнить верхнюю
ТК: Э-э-э…
Пенттинен: [не слышно].
ТК: Больше десяти.
Пенттинен: Угу.
ТК: Мы могли бы сформулировать это так — не менее десяти.
В том, что касается количества ударов, Квик не только отвечает неуверенно, он еще и очень далек от правильного ответа. Супругам Стегехюз было нанесено более пятидесяти ударов, некоторые из которых сами по себе являлись смертельными.
Во время всей беседы Пенттинен вынашивал вопрос, который ему поручено задать Кристером ван дер Квастом. Вопрос звучит как гром среди ясного неба после краткого пересказа того, что изложил Квик.
Пенттинен: Стало быть, если я правильно тебя понял, ты приехал в Йоккмокк на поезде? Ты украл велосипед и в тот же день, когда ты его украл, отправился на нем в ту местность, о которой мы говорили…
ТК: Угу.
Пенттинен: Переночевал в… И поспал где-то пару часиков.
ТК: Да, именно.
Пенттинен: А вечером произошло все это.
ТК: Да.
Пенттинен: А после того ты тут же покинул место происшествия и поехал на велосипеде обратно в Йоккмокк…
ТК: И потом я еду обратно.
Пенттинен: В Фалун?
ТК: Да. Долгая поездка.
Пенттинен: Угу. Ты знаешь человека по имени Йонни Ларссон?
Квика вопрос застает врасплох. Он понимает, что существуют какие-то обстоятельства, связанные с убийством возле Аккаяуре, которые ему неизвестны.
— Не то чтобы совсем неизвестное имя, — уклончиво отвечает Квик.
— Мы говорим о двойной фамилии, Йонни Ларссон-Ауна.
— Угу.
— Ты его знаешь?
— У меня возникают ассоциации с одной личностью, но мне кажется, что они неправильные…
— Его еще могут звать Фаребринк.
Квик тяжело вздыхает, но, как он ни ломает голову, все же не может догадаться, какую роль играет во всей этой истории Йонни.
Пенттинен снова спрашивает:
— Ты знаешь, кто это?
— Нет, — отвечает Квик.
Субботним вечером 9 декабря 1994 года Томас Квик сидел за письменным столом и пытался выяснить, что за человек Йонни и какую роль он сыграл в событиях возле Аккаяуре. Квик часто записывал воспоминания и истории, которые потом передавал Биргитте Столе или Сеппо Пенттинену и которые они потом использовали в психотерапии и на допросах. Теперь он написал следующее:
«9/12 1994
Еще слова.
Я был в Норрботтене. В убийстве в палатке принимал участие темноволосый мужчина из местных, сантиметров на 15–20 выше меня и с явными алкогольными проблемами. Я был трезв, он — пьян. Мы с ним встречались раньше, но я не
Я воспринимал его как тяжелого параноика. Он был примерно на десять лет старше меня. Имел очень помятый вид.
Палатка была совсем небольшая, низкая. Если я правильно помню, вблизи палатки находилась маленькая машина — „Рено“ или „Пежо“. Во всяком случае, какая-то маленькая машинка. Насколько я помню, мой спутник имел ранее какой-то спор с голландцем. Сам я не перемолвился с ними ни словом.
После убийства мой спутник пытался уговорить меня выпить. Я отказался».
Улегшись в постель, Квик погасил свет и заснул. Однако сон оказался недолгим.
— Микаэль! Микаэль!
Звук из комнаты Томаса Квика заставил санитара Микаэля покинуть кресло в комнате дневного пребывания. Квик сидел на кровати с полиэтиленовым пакетом на голове. Ремень, прикрепленный к изголовью кровати, он надел себе на шею и повис на нем.
Микаэль подбежал к Томасу, расстегнул ремень и сорвал с его головы пакет.
Квик безвольно соскользнул вниз и долго сидел, сгорбившись, на кровати. Он провел рукой по шее и затылку, где еще не прошла боль.
— Послушай, Томас, — пытался поговорить с ним Микаэль, — почему? Почему ты пытался покончить с собой?
Микаэль пытался встретиться с Квиком глазами, но никакой реакции добиться не мог. Наконец ему все же удалось убедить пациента одеться, предложив ему выкурить по сигарете в курилке.
После полутора сигарет Квик произнес шепотом:
— Я решился. Я собирался добыть материал. Материал для следствия и для терапии…
Он долго курил с закрытыми глазами, обдумывая свои слова, прежде чем продолжить:
— Я это сделал, у меня получилось. Но теперь я осознал, что это невозможно. Я не выдержу…
Они долго сидели вместе в курилке, потом Микаэль пошел и позвонил Столе. Квик беседовал с ней около часу. После разговора он смог вернуться в свою комнату, где его осмотрел на предмет полученных повреждений дежурный врач. Затем он снова лег в постель.
На следующий день Квик вообще не вставал с постели, за ним было установлено круглосуточное наблюдение из-за риска суицида.
Микаэль записал в карточку:
«Этот нажим вызвал в памяти материал, относящийся к следствию, который оказался для него слишком тяжелым, и он не в состоянии справиться со всем этим. Единственный путь, который он видел, чтобы избежать этих чувств и мыслей, — покончить с собой. В настоящее время находится в психотическом состоянии».
Однако расследование продолжалось в обычном порядке, и два дня спустя Сеппо Пенттинен приехал для новых допросов.
Когда 12 декабря 1994 года Сеппо Пенттинен проводил второй допрос по поводу Аккаяуре, Томас Квик представил совершенно новую версию произошедшего. Долгая поездка на велосипеде из Йоккмокка до Аккаяуре уже не существовала, зато теперь он знал, что Йонни Ларссон-Ауна был соучастником убийства и что они добрались из Йоккмока до Аккаяуре в пикапе марки «Фольксваген», принадлежавшем Йонни.