…Ваш маньяк, Томас Квик
Шрифт:
Пока Квик поднимался по склону, делая вид, что несет тело и переживает тяжелое горе, Кристианссон, по воспоминаниям Стюре, шел рядом с часами в руках и вслух считал шаги.
— Когда я сделал триста шагов, Свен-Оке сказал: «Ну вот мы и пришли!» Затем он спросил меня, не пробудились ли во мне новые воспоминания по поводу Чарльза Зельмановица. «О да, действительно!» — сказал я. Таким образом я давал ему подтверждение оправданности его теорий, — вспоминает Стюре Бергваль.
Из того же периода времени Стюре помнит поездку на машине по лесной дороге в сторону Бьернбу, в нескольких милях от Сэтера.
— Сеппо
Вскоре они обнаружили канаву, которая была очень широка и, видимо, соответствовала той, которая ожидала их в Питео. Стюре утверждает, что Пенттинен дал ему понять, какого рода это была канава, — не открытым текстом, а намеками.
— Именно в этом и заключается хитрость. Он сказал: «Возможно, канава выглядела так?» Тут я понял, что это именно такая канава. «Да, так она и выглядела», — ответил я.
Как прогулка «на пробу» по территории больницы, так и прием следователей, заключавшийся в том, чтобы вывезти Квика в лес и найти подходящую канаву, являются результатом новой идеи о «когнитивных методах допроса», которую продвигал Свен-Оке Кристианссон. Воссоздавая «внешнюю и внутреннюю среду», имевшую место при убийстве, предполагалось таким образом облегчить Квику процесс актуализации воспоминаний о преступлении. По мнению Кристианссона, наводящие вопросы в этой связи были вполне уместны.
Однако в тех конкретных случаях, о которых рассказывает Стюре, существовал такой очевидный риск передачи ему принципиально важной информации, что мне даже трудно поверить в то, что он говорит. Все это радикально противоречит общепринятой методике ведения допроса. Неужели все так и было?
Хотя сам я доверяю Стюре, но осознаю: я снова столкнулся со столь невероятными сведениями, что без доказательств они не имеют никакой ценности.
В субботу 20 августа 1994 года во второй половине дня специально заказанный частный самолет приземлился на аэродроме Питео. Пассажирами были Томас Квик, Биргитта Столе, Свен-Оке Кристианссон, следователи, а также санитары из Сэтерской клиники.
Больница Питео-Эльвдал предоставила в распоряжение следствия целое отделение. Не слишком комфортабельно, но все имели возможность разместиться в одном месте, где могла быть гарантирована безопасность как самого Квика, так и общественности. На следующее утро вся компания, к которой присоединились Кристер ван дер Кваст и судмедэксперт из Умео Андерс Эрикссон, отправилась в полицейское управление города Питео, где местный полицмейстер Харри Нюманн накрыл стол с кофе и булочками.
Вскоре Томас Квик уже сидел в гражданской полицейской машине с Кристианссоном, Столе, Пенттиненом и санитаром из Сэтера, которые все с нетерпением ожидали, как подозреваемый серийный убийца покажет им место, где он убил и спрятал Чарльза Зельмановица.
Различного рода документация об этой поездке показывает, что Квик понятия не имел, в какую сторону ехать.
— Как я уже говорил на допросах, я плохо ориентируюсь в сторонах света, — извиняется он.
Поскольку Сеппо Пенттинен дорогу знает, они не заблудились. Машина выезжает из центра по Тиммерледен, затем
Хотя до места уже совсем недалеко, Квик все еще не может сориентироваться, так что Пенттинен ведет их дальше. Когда до места обнаружения тела остается 500 метров, Квик берет на себя инициативу и показывает дорогу.
— Сейчас мы находимся в той зоне, которая для нас интересна, — говорит Пенттинен Квику.
На том коротком участке, который остается проехать, встречается развилка, где Квик должен определить, куда им ехать. Он выбирает — влево. Машина проезжает еще два километра, и тут Пенттинен раскрывает, что направление выбрано ошибочно. Они возвращаются к развилке и пробуют следовать по правой дороге. Вскоре Квик замечает в лесу множество полицейских.
Автомобиль проезжает мимо, но когда еще через пару километров снова начинаются жилые постройки, Квик понимает, что заехали слишком далеко. Они снова разворачиваются, едут обратно и, миновав место обнаружения тела, припарковывают машину у развилки. Квик знает, что теперь он вблизи от места. Он говорит, что хочет идти пешком. После 15–20 метров по лесной дороге он останавливается.
— Как раз такие канавы мы высматривали, когда выезжали и проводили следственный эксперимент возле Сэтера, — говорит он.
Вот оно — доказательство того, что все происходило именно так, как рассказывал мне Стюре. Единственный случайный комментарий среди многочасовых хождений по лесу — совершенно непонятный для всех, кроме непосредственных участников событий, и потому его так легко пропустить.
Когда процессия подходит к канаве неподалеку от места обнаружения тела, Квик замечает, что многочисленные полицейские и эксперты-криминалисты, изучавшие место в последние недели, протоптали в лесу заметную тропинку.
— Думаю, нам надо сюда, — указывает Квик.
Пройдя пару шагов, он начинает сомневаться:
— Я не могу сам дойти до места.
Его ведут в глубь леса, и на видеопленке отчетливо слышно, как Квик произносит:
— Такое же расстояние, как та дорожка, по которой я на пробу проходил со Свеном-Оке. Триста шагов…
Когнитивные методы ведения допроса вновь дали желаемый эффект.
Квика поддерживает и ведет в глубь леса Сеппо Пенттинен. Когда необходимые триста шагов пройдены, искомое место находится в пределах видимости. Эксперты раскопали землю в поисках костей, которые растащили лисы и другие звери, и большая часть поверхности земли взрыхлена.
Пенттинен отмечает в своих записках: «Квику очень мешает, что земля обработана и что слой мха снят».
В ранних допросах Квик рассказывал, что сидел на камне или пне. Прибыв на место, он замечает неподалеку большой камень. Он пытается показать, как он сидел там после убийства Чарльза.
Он говорит, что не испытывал никаких проблем в темноте ноябрьской ночи — отлично видел и своего помощника, и Чарльза.
Все, кому когда-либо доводилось бывать ночью в лесу, сразу же осознают проблему. Человек, находящийся в лесу в провинции Норрботтен в ноябре в два часа ночи, не видит даже своей вытянутой руки. Квик же утверждает, что отметил особенности ландшафта и различал сосны и ели. Никто не ставит под сомнение, как такое возможно.