Василий Тёркин

Твардовский Александр Трифонович

А

^1-92 Я свежо доныне помню Встречу первую с Днепром, Детской жизни день огромный — Переправу и паром… Как он, грозный и могучий, Старый Днепр, средь бела дня Оказался вдруг под кручей Впереди на полконя.

(Далее как в А, К.)

Из рукописной редакции:

И на той дороге бранной, Где горело все вокруг, Уголок земли сохранной Человек увидел вдруг… И барахтаясь комочком На погнувшемся цветке, Ныла пчелка-одиночка От плетня невдалеке. Поперек, по грядкам, в складку От стены лежала тень. И дышал свежо и сладко Августовский ранний день. Теркин — много или мало У плетня стоял в тиши, — Что-то с ним такое стало, Прохватило до души. Может, угол тот укромный, Незатронутый войной, Что-нибудь ему напомнил — День иной и мир иной… По лицу провел рукою, Усмехнулся… Что ж ты, брат, В самом деле, что такое? Правда, плачешь? —

Виноват!..

А

^{После 121} Пусть моя на марше повесть Отставала то и знай, И уже был Днепр не новость, Впереди блестел Дунай;

А, К

Далее в А:

И с днепровской переправой Я, вдруг голос потеряв, Не сроднил страду и славу Всех великих переправ; Уследил едва за взводом И свернув куда-то вбок, Обошелся эпизодом, — Не беда. Всему свой срок. ¹⁴¹ Вывел взвод на берег тот.

К

^{После 141} Намечал повыше пристань, Только править тяжело. И его теченьем быстрым Много ниже отнесло.

А

Далее в А, К:

Не забыть еще отметить: Дело было в октябре, На рассвете, На заре. ^{После 145} И еще не настоящим Берег чудится родной. Чем-то странным и щемящим, Новизной и стариной… И над каждою душою, Сколько душ имеет взвод, Что-то самое большое, Что свершилось в свой черед. — Тут бы, братцы… Тут бы знамя Развернуть. Гляди весь мир: Наступаем. Днепр за нами! А, товарищ командир?.. — Погоди, маленько рано, — Не сказал, подумал тот, — Знамя сзади под охраной В полковых рядах идет.

А, К

И ещё не настоящим Берег чудился родной. Чем-то странным и щемящим. Новизной и стариной… 48 — Тут бы, братцы… Тут бы знамя Развернуть. Гляди весь мир: Наступаем. Днепр за нами! А, товарищ командир?.. — Погоди, маленько рано, — Не сказал, подумал тот, 49 — Знамя сзади под охраной В полковых рядах идет.

48

Стариной и новизной. (1946СП)

49

Отвечал, должно быть, тот, — (3)

КП, 3, 1946СП, 1946В

¹⁴⁶ И огнем, бомбежкой злою

К

^{После 162} И уже ворота, доски Унесла река с собой. И уже большой, громоздкий Грохотал в верховьи бой. Над водой и берегами Без разбору наугад Бомбы сваи помогали Загонять, стелить накат. И обоим ясно стало Берегам к исходу дня, Чей металл сильней металла, Чей огонь страшней огня.

А

И уже ворота, доски Унесла река с собой. И уже большой, громоздкий Грохотал днепровский бой. Над водой и берегами, Без разбору, наугад Мины, бомбы помогали Мостовой стелить накат.

К

¹⁶⁶ Запоздали прошмыгнуть.

К

¹⁶⁸ Правый берег говорит:

А, К

^175-186 Переправа, переправа! Берег правый как стена. Этой казни след кровавый В море вынесла волна… Вот на правом взводный Теркин Отряхнулся, вытер пот. Что такое, гутен-морген, Немец на берег ползет. Поднялся в собачьей тряске, Не понять, каких чинов, Босиком, в сорочке, в каске И — в натуре — без штанов. — Сытый черт. Чистопородный. — Что с ним чикаться? В расход! — Нет, зачем же, — молвил взводный, — Пусть уж будет на развод. — Был бы в трусиках хотя бы… — Топай! Тоже мне пловец… И повел его до штаба В руку раненный боец. Топал фриц в сорочке белой, И на весь передний край Столько хохоту наделал — Хоть билеты продавай.

А 50

^175-186 В К — нет.

¹⁹⁴ В шутки эти не встревал.

КП

^191-214 и простое развлеченье Принимал в дороге всяк, Словно доброе знаменье, Да оно и было так…

А, К

Рукописные наброски к главе:

^‹1› С каждом новым переходом, С каждым днем, — что ближе к ней, — Сторона, откуда родом, Сердцу воина больней. И ему в дороге бранной За туманной пеленой Каждый кустик безымянный Предстает, как брат родной. И в невольной он обиде На людей иных сторон, Проходящих здесь, не видя Ничего, что видит он. Что для них без интереса Вся окрестная краса. Что прочтут: «Река Луче́са», А река-то Лучеса. 51 Или вдруг за разговором, — Хоть и так, и все не так, — Назовут сосенник бором Или балкою овраг. Иль, бредя в грязи по кладкам, Притомившись до темна, На ходу отметят кратко: — Ну и дрянь же сторона. А вослед шутник селянский Повторит свое опять: — Не була б вона радяньска, Той не став бы вызволять. И всерьез берет досада: По тебе так лучше степь. А по мне, так век не надо, Ну, одно, что,

правда, хлеб. Ну, [понятно,] и пшеница, |Ну, понятно,] урожай. [А зато] За оглоблей заграницу На машине поезжай. Или — горы. Нету спору, Высоки. Да толку что? Не возьмешь с собой в охапку. Ну, ходи, держись за шапку, А работать будет кто? Мне не надо винограда, Не хочу того вина. Лучше нет родной сторонки, — Что у каждого одна. Жаль, война — везде война. Ей на свете все едино, Все хорошие края: Что Кавказ, что Украина, Что Смоленщина твоя. [Не краса и не отрада — Речка — водная преграда. Склон холма — обратный скат, Окопался — жив, солдат. В раннем золоте дубрава, Обойти нельзя ли справа? Кочка, кустик, бугорок — Счет секундам и — бросок. Скирды ржи — в засаде немец, Дуб вдали — ориентир. Некий местный уроженец Теркин — взводный командир.] ^‹2› С каждым новым переходом, С каждым днем, — что ближе к ней, — Сторона, откуда родом, Сердцу воина больней. И ему в дороге бранной — Что идет уже домой, Каждый кустик безымянный, Каждый холмик — брат родной. И в невольной он обиде На людей иных сторон, Проходящих здесь, не видя Ничего, что видит он. Да, для них без интереса Эта речка Лучеса, Опостылевшего леса Неприютная краса. Березняк, осинник дробный, Да болотная сосна. И вздохнет иной незлобно: — Ну и дрянь же сторона. И не даст смолчать досада: — По тебе так лучше степь. А по мне, так век не надо, Ну, одно, что, правда, хлеб. Но зато, как говорится, — Урожай-то урожай, А как вырубить оглоблю За границу поезжай. Или — горы. Не посетуй, Кто про горы вспомнил здесь. По тебе, так лучше нету, А по мне — гораздо есть. — А войне, так все едино — Все хорошие края — Что Кавказ, что Украина, Что Смоленщина твоя… — Вот про то хотел и я… За рекой еще Угрою, Что далеко позади, Генерал сказал герою: — Нам с тобою по пути. Понимай, когда походом Вдоль Варшавки 52 все пойдем, На недельку мимоходом Завернешь в родимый дом. Но над каждым генералом, Кто бы ни был он такой — Есть другой — большой над малым А над тем еще другой. А над тем другой, что старше, Есть ступень — хотя б одна. И над самым старшим — маршал И над Маршалом Война… И за первой переправой В укрепленной полосе Дом родной остался вправо От Варшавского шоссе… Через реки и речонки По мостам — и вплавь, и вброд — Мимо той родной сторонки Шла дивизия вперед. Фронт полнел, как половодье, Вширь и вдаль. К Днепру, к Днепру — Кони шли, прося поводья, Как с дороги ко двору. И шоферы третью скорость Запускали — вывози. И пружинил свежий хворост Под колесами в грязи. Целиной, опушкой леса, Лесом — много ли труда — Громоздилось, шло железо Под стальной броней — туда — Где волной чадного жара В трубку лист крутил огонь. И земля дрожа дышала, — Как упавший с ходу конь… —---------

50

В К так же, кроме 175-178:

Переправа, переправа!Позади уже она.Берег левый, берег правый —Все равно, земля одна.

51

…прочтут: «Река Луче́са, || А река-то Лучеса». — Твардовский писал в очерке «В родных местах» (1946): «И уже совсем странно мне было слышать привычные с детства названия искаженными перестановкой ударений. Я не вдруг уверился, что во всем этом ничего нарочито неуважительного или обидного не было. Просто — война» (А. Твардовский. Родина и чужбина. Записи. Очерки. Рассказы. М., «Советский писатель», 1960, стр. 222).

52

Варшавка — Варшавское шоссе.

^‹3› Шел, шагал Василий Теркин День за днем из боя в бой, Хлеб помятый для уборки Оставляя за собой. Дом, березку со скворешней В той далекой стороне. И уже он был нездешний, Был, как всюду, на войне. И несчастный, разоренный Край лежал во все концы. И команды похоронной Поджидали мертвецы. А живые уставали По пути к большой реке Так, что ложку на привале Не могли держать в руке. Но, сильны святым порывом, Снова шли своим путем Со страдальчески-счастливым От жары открытым ртом. Слева наши, справа наши, Не отстать бы на ходу. — Шутка ль, братцы, кухни с кашей Не успел залить в саду… (немец) — Подпереть к Днепру — да в воду. — Занял берег, сукин сын. — Это что — гляди-ка сходу Вдруг не занял бы Берлин. — Погоди еще, потопай, Не такой еще накал. — Так ли, сяк, а бегать опыт Наш бывалый перенял. Но теперь, в бою ль, на марше ль, Дав команду на привал, Командир и воин старший В шутки эти не встревал. Он курил, смотрел не строго, Думой занятый своей. За спиной его дорога В сотню раз была длинней. И молчал он не в обиде, Просто — не мог. Много больше знал и видел, Потерял и уберег…

РТ

Про солдата-сироту (стр. 197)

Набросок начала главы:

Как известно на войне Недостатка нет в родне. Закурил ты с кем в дороге, Примостился у огня, Побранился, а в итоге — Снова встретились — родня. [То — родня, а что знакомых Да приятелей — сочти! Под любою крышей дома, Что случилась на пути.] Но десятки сел минуя С полковой семьей своей, Может ты семью иную Встретить ждал — жену, детей. Может быть, и т. д. ты плохо простился, был без писем.