Васка да Ковь
Шрифт:
Не отвертится.
И жестовому языку Ковь научит, и сам постигнет нехилую науку дойки. А то что, каждая деревенская баба умеет, а рыцарь, образованный-преобразованный, нет? Прямо таки несправедливость...
Испортит она Васку - или уже испортила. На месте его старшего брата она бы крепко себя невзлюбила.
Но когда это еще будет?
Пока они в дороге, осеннее солнце днем еще греет, Эху есть чем кормить и денег хватит на завтра и на послезавтра, и еще не на одну неделю.
Пока все хорошо.
А там видно будет.
История
Вот это был замок что надо. Настоящий боевой замок, с рвом, с толстыми стенами, с подъемным мостом, с массивными тяжелыми воротами и многочисленными шрамами-выбоинами, оставшимися от давних сражений.
Но цепи моста давно никто не смазывал, ворот утонул в рже и порос мхом, да и сам мост почти врос в землю. Ворота скрипели просто невыносимо, а открывать Васке их пришлось самому: никаких слуг, никаких метелочек, пустой двор, на который, казалось, давно не ступала нога человека.
Вылитый заколдованный замок из сказок. Не хватало только разросшегося по стенам плюща, да и то, может, он рос на другой стороне замка, она же еще не все видела.
Ковь поежилась.
Где замок - там чудовище.
А она, сталбыть, красавица? Ковь тряхнула головой, отгоняя бредовые мысли. Сдула с носа челку: надо бы постричься, мешает. А лучше что-нибудь удачно спалить, а то вдруг за время долгой и почти спокойной поездки у нее отросли еще и брови?
Не хотелось быть даже неудачной пародией на красавицу (неудачной пародией вообще быть не хотелось), мало ли, перемолет ее сказка? И станет она всепрощающей девой-книжницей, доброй и скромной... тфу, гадость.
Никакая сказка не засунет ее в платье, или она будет не Ковь!
Ковь похлопала Кирочку по макушке:
– Эй, тухлятина? Будешь красавицей?
– Чего?
– Переспросила та недоуменно, - Забыла, что ли? Я уже никем не буду.
– Ты это заканчивай. Не обязательно местному чудищу знать, что ты мертвая.
– А что?
– Прошипела Кирочка, - Он слепой, да? Не догадается? Так! Подожди-ка, я поняла, к чему ты клонишь: та дурацкая сказка, да? Ну-ну, я росла в месте, где такие бредни популярны, не удивляйся! Но я в них не верю. Как-нибудь без меня. Если уж идти за чудище, то пусть у него будет хоть что-то кроме доброй души, как по мне. А тут... Ты погляди на этот замок: тут даже и запаха денег не бывало. Я богаче, чем местное чудище, да что там, даже ты богаче, чем местное чудище, у тебя хоть деньги с Васкиного доспеха на сохранении, ты хоть знаешь, как серебрушка выглядит...
– Откуда...
– Да вы вечно языками как сцепитесь, так и треплете.
– Отмахнулась Кирочка, - Так вот, я, все-таки, почти признанная дочь барона. Что мне какой-то обнищавший рыцарь, а? Выросла бы, не пошла б. Я русалка, моя роль проста: я не спасаю, я топлю. Совсем другая сказка.
Казалось бы, зачем нечисти - деньги? Кирочка цеплялась за чужую житейскую мудрость и, как всегда, когда обращалась к своему русалочьему началу (в худшем его, том самом, нечистом смысле), казалась уже не маленькой девочкой, но радраконенной карлицей.
Глядя
– А я тогда - почти беременная.
– Выдала поспешно натужную остроту Ковь, решив не напоминать Кирочке про Фылека, потому что стоило русалочке про это спасение напомнить, как она становилась совершенно невыносима.
– это ж надо, почти признанная... Все забываю спросить, как там Етель?
– Елль? Да все так же, только сидит теперь не в реке, а в замке, книгами обложился...
– Кирочка зябко поежилась, спрятала заострившиеся зубки.
– Я еще немного с вами...
– Да не вопрос, обговорили же.
– Пожала плечами Ковь.
Имя брата возвращало девочку. Но надолго ли этого хватит? Сегодняшняя Кирочка, казалось, балансировала на грани. Что-то в ней стронулось, и не в лучшую сторону.
Подошел Васка с Фылеком, уже без лошадей. Васка перестал что-то тихо Фылеку выговаривать, взъерошил тому волосы и, подхватив Ковь под локоток устремился ко входу в замок.
Не успели они пройти и половину пути, как дверь распахнулась, и из замка медленно вышел человек. Васка остановился, больно сжав руку Кови: она могла поклясться, что слышит, как быстро бьется его сердце. Правая ладонь наверняка на рукояти меча, пальцы побледнели... Ей не надо было смотреть, чтобы знать, как он сейчас выглядит.
– Васка, спокойнее.
– Шепнула она украдкой, - Ты уверен, что нам стоит... толпой? Нам вообще... можно?
– Можно все, что угодно. Я мог бы даже привезти сюда бродячий цирк, позволив ему разбить шатры на нашем дворе, потому что, - тут он повысил голос, хотя человек-из-замка подошел уже достаточно близко и вряд ли плохо слышал, - это и мой замок тоже!
Человек плавно повел рукой в воздухе.
Вообще-то Васка объяснял, что это жест обозначает сомнение, но Ковь вспомнила это не сразу, смотрела на эту руку, чувствуя себя выброшенной на берег рыбой.
Дышать как-то резко стало нечем.
Красивая рука, длинные пальцы... Правая...
Васка говорил, что она была искалечена, но Ковь видела всего лишь пару шрамов и слишком ловкие для когда-то переломанных пальцы с шишковатыми костяшками. Хотя, кажется, у нормальных людей они так и не гнутся, наверное, очень-очень удачно поломали... А тут еще и левая в пару: если бы с такими руками творили магию, то люди бы деньги платили не за фейерверк, а за то, чтобы посмотреть на предшествующие ему пассы. Она не смогла понять ничего из сказанного: тупо пялилась, пока на руках не закряхтела подозрительно Эха, вернув ее в реальность.
После чего Ковь закрыла рот и, на всякий случай, на его пальцы смотреть перестала. Перевела взгляд на лицо, а там какие-то нечеловечески синющие глаза. Вот смотришь в них и не замечаешь, что нос крючком и губы слишком тонкие, а щеки впалые, как будто он, аки верный волкодав, не ел, не спал, все ждал брата. Просто - смотришь...
Эха, однозначно, была спасительницей одной конкретно взятой замечтавшейся магички: на этот раз она отчетливо причмокнула, второй раз выдернув из голубой дали на грешную землю. После чего Ковь сочла за лучшее рассматривать его правое ухо, оно хоть было обычным и не наводило на странные размышления.