Васка да Ковь
Шрифт:
За спиной у Васки встала Ковь, дошла нетвердым шагом до Кирочки. Сползла - именно сползла, на колени, ухватила ее за руки.
– Как?
– Как, как!
– Всхлипнула Кирочка, - Я просто... Я... Он заплатил цену. И я...
– Фылек.
– Перебил Васка жестко.
– Повернись другим боком.
Тот неохотно повернул к нему голову: на месте правой глазницы зияла не слишком аккуратная дыра. Приложил амулетик... фингала и правда больше нет.
Кирочка зарыдала, уткнувшись Кови в плечо.
Фылек протянул амулет Васке - растрескавшийся,
Ну что же. Зато Васка теперь может ответить на заданный вопрос.
Куда?
Домой.
Даже если для того, чтобы сделать это место домом, Васке придется проломить головой брата каменную стену.
После недавних потрясений дышалось как-то удивительно легко.
Кирочка сказала, что леший пойдет за Фылеком, но ничего не найдет: уходили водой. Ковь не стала выяснять точно, что именно произошло.
Главное, вроде бы, оторвались.
Она смотрела в небо. Там, высоко-высоко, кружила какая-то птица: ни забот, ни тревог, птенцы уже улетели из гнезда...
– Ковь, выходи за меня.
– Как бы между прочим предложил Васка.
– Типа, ты заделал мне столько детей, что теперь просто обязан на мне жениться?
– Меланхолично спросила Ковь.
На это спокойствие ушла вся ее выдержка. Вообще ничего не предвещало подобных внезапных предложений. Хотя... он как пришибленный после объезда из Гелликена, кто знает, что он там себе надумал?
– Кто еще кому заделал!
– Возмутился Васка.
Эха на его руках протестующе пискнула, как будто догадалась, что речь зашла о ней.
Фылек пришпорил своего конька, чтобы оказаться поближе. Ковь привстала на стременах и лениво щелкнула мальчишку по лбу.
– Уши не грей, тут взрослые разговоры разговаривают. Знаешь что? Забирай-ка Кирочку и скачите-ка отсюда. Погуляйте.
– Вот всегда-а-а так.
– Заныла Кирочка, которая до того буквально не дышала, притаившись за спиной Кови: надеялась, наивная, что про нее забудут, - как взрослые разгово-о-оры, так детей прочь! Мы требуем оставить нашего представителя!
– Тоже мне, дите.
– Добродушно хмыкнула Ковь.
– Оставим, как не оставить. Вы с Фылеком скачите себе, резвитесь, а Эха вас... попредставляет. Потом спросите у нее, что да как.
– Ну ты же не серье-е-езно!
– Еще как серьезно.
– Поддержал Ковь Васка.
– Смотрите, какое у вашего представителя лицо сердитое, еще немного помедлите и она ничего вам не расскажет.
– Фыль, ну скажи-и-и им!
Фыль, что, впрочем, совершенно неудивительно, высказываться не спешил. Ковь заметила беспокойство на лице Васки: с тех пор, как мальчишка их догнал, он не сказал ни слова. Кирочка тоже не торопилась делиться произошедшим, все, что из нее удалось выцедить - только первые ее слова про плату...
То, что молчаливость мальчишки связана с его приобретенной одноглазостью, было очевидно. Но узнавать детали Ковь не
Кирочка покорно пересела к Фылю, ухватилась за его пояс и попросила:
– Ну, резвиться, так резвиться, давай галопом? Пожалуйста-пожалуйста, я крепко держусь!
– Как будто и вправду была маленькой пятилетней девочкой, упросившей брата покатать ее на лошадке.
Фылек зябко передернул плечами и пришпорил коня.
– Хороший наездник.
– Вздохнул Васка вслед.
– Талантище. Ну, так что скажешь?
– из него еще может получиться неплохой лучник.
– Согласилась Ковь и, поймав укоряющий взгляд Васки делано возмутилась, - Ну что?!
– Выйдешь за меня замуж?
– Нет.
– Ладно.
– Согласился Васка, привстал на стременах, прижимая себе сладко сопящую Эху, у Кови всегда сердце ронялось в пятки, когда она такое видела, все казалось, не удержится - или, что страшнее, не удержит, - Еге-е-ей, возвра...
– Да тише ты!
– Шикнула Ковь, - Она только заснула, а туда же, орать. Пусть скачут, пока дорога ровная и нет никого в округе.
– Подумала немного, и добавила, скорее для порядка, - А почему не спросишь, почему?
– Почему что? Почему заснула?
– Почему не выйду.
Васка фыркнул, не выдержал, расхохотался в полголоса, башку от Эхи отвернул, чтобы не разбудить, наверное. Чего он смеется, гад? Вот вечно, нет чтоб как все нормальные люди, в любви там признаться, песенки попеть... Ну хотя б вопросить в горькой печали, чем он не хорош, поплакать там, пострадать, помереть от тоски... А он, гад, пятками коня тронул, с мулом поравнялся и спросил, как будто большое одолжение делает:
– Ну, почему?
– и все ржет, как этот его конь.
– Не скажу.
– и не надо.
– хмыкнул Васка.
– Ты меня не люби-и-ишь.
Интонации Кирочки бывали крайне заразительны, а Ковь еще и выпятила нижнюю губу, в глубине души надеясь, что похожа на капризную маленькую девочку больше, чем на впавшую в детство идиотку.
– Ну так это же взаимно!
– Жизнерадостно ответил Васка.
– Обычно этому так не радуются.
– Ковь поправила Эхе чепчик, - А еще ты меня не хочешь.
Васка поперхнулся и заалел ушами. Пришел через Кови улыбаться, и она улыбнулась что надо, злорадненько так.
– А?!
– Бэ! Ну что ж ты трепетный такой, прям юная дева. Брак - это ж не только бабочки...
– ...и единороги, я понял.
– Поспешил закончить Васка.
– За долгие месяцы наших отношений, - глубокомысленно продолжила Ковь, - ты меня ни разу ни облапал. Хотя поводов было за-ва-лись. Зато тебе не понадобилось повода, чтобы облапать... Следи внимательно, я буду загибать пальцы, - Ковь даже засучила рукава, - Служанку рыжую - три шт, служанку брюнетистую две шт, подавальщицу плоскую семь шт, пышную - две шт...