Вавилон. Пламя

Раскольникова Ярослава

– Шагай давай, – Лилит отвела ее в переулок неподалеку. – Раздевайся.

– А? – женщина пугливо огляделась, словно не понимала, откуда доносится голос.

– Раздевайся, кому говорят, немедленно! – Лилит расстегнула рубашку.

– Средь бела дня грабят… – пожаловалась женщина, снимая обноски и передавая их Лилит. – Совсем совести нет.

– Заткнись и надевай, – она отдала ей свою рубашку и штаны, и понюхала лохмотья наркоманки. – То, что надо. Держи вот, – она протянула ей монетку. – На дозу.

Женщина зачарованно смотрела, как серебряный юн бликует в ее руках. Лилит оделась, и оторвала безнадежно короткие рукава заношенной рубашки. Она присела на корточки, и зачерпнула в ладонь немного грязи вперемешку с землей.

Тщательно вымазав ей руки, шею и лицо, Лилит облепила ею волосы, и поднялась на ноги.

– Долгой жизни, – бросила она застывшей на месте женщине, покидая переулок. – Хотя в твоем случае лучше бы пожелать короткой.

Дойдя до порта, Лилит начала с того, что отыскала точку с хорошим видом на пять из десяти кораблей, стоявших в порту. Чуть поодаль, в нескольких шагах спал мужчина, судя по неповторимой смеси запахов дешевого сакэ и немытого тела, пьяница и бездомный.

– Ты прям как на заказ, дружище, – сказала ему Лилит, устраиваясь рядом и прислонив голову к стене сбоку.

Позиция была занята. Теперь оставалось лишь ждать и наблюдать.

Что можно выяснить, просидев в обнимку с бездомным алкашом полночи?

Во-первых, три брига, стоявшие в порту, были грузовыми и курсировали по маршруту Аньянг-Сульян-Оренхай. Еще два, барк и тендер, были пассажирскими и шли с Островов в Аньянг, затем на Север и назад на Острова. Во-вторых, капитан оренхайского судна, названного Железной Девой в честь ее высочества, был отпетым скотом и шлюховодом, гонявшим свою команду по поводу и без. В-третьих, в порту стояло до отвала нагруженное пиратское судно, которого по закону там не могло стоять в принципе. Пираты фривольно гуляли по порту, но вели себя относительно прилично. Лилит это заинтересовало по двум причинам: во-первых, с оренхайскими пиратами работалось довольно легко, если знать к ним подход. Во-вторых, пиратское судно в порту при наличии вокруг стражи означало, что с их местным командиром можно было договориться.

Когда стемнело окончательно, и портовая суета постепенно сошла на нет, оставив на улицах лишь одиноких, вдрызг пьяных матросов, Лилит засобиралась. Пьяница, составлявший ей компанию этим вечером, в какой-то момент перестал посапывать, и, похоже, не дышал. Лилит положила ему на грудь два юна, подкинутые ей корабельным грузчиком, и отправилась в комнаты.

Чинджу стремительно пустел. Кабаки закрывались, гасли фонари. Пошел мелкий дождь. Неслышно вышагивая босыми ногами вверх по каменной улочке, Лилит размышляла, тихо напевая себе под нос.

Одно время она профессионально занималась тем, что искала проблем. Ходила в неположенное время в неположенных для прогулок местах. Это была тщательно подготовленная охота, продолжавшаяся изо дня в день, из тамисы в тамису, пока ей не удалось выманить свою добычу. Сейчас же, наоборот, она не искала проблем, а просто хотела добраться до теплой ванной и отмокать в ней чуть дольше целой вечности. Но, как это обычно бывает, ничто никогда не шло по плану.

Есть несколько признаков, по которым можно понять, что за тобой следят. Как правило, следящий старается всегда держать тебя в поле своего зрения, особенно в таком запутанном городе, полным узких переулков и лазов, как Чинджу. Как правило, он держится на расстоянии и старается не привлекать к себе лишнего внимания. Однако же, ночью эта задача почти недостижима из-за невозможности смешаться с толпой. Вот и сейчас, пару раз оглянувшись назад, периферийным зрением Лилит заметила нечеткую фигуру, следующую за ней по улице. Через пару поворотов она окончательно убедилась, что это не зевака и не полуночный кавалер. Это слежка, пусть и не очень умелая.

Лилит свернула влево и замедлила шаг, чтобы преследовавший сократил расстояние. Она направлялась в сульянское гетто; настоящее пятно на архитектурном ансамбле Чинджу. Здания в гетто кучковались самым хаотичным и бестолковым образом, и имели лишь две функции: стоить

как можно дешевле и вмещать как можно больше людей. Многие дома имели по три-четыре входа на разных этажах, обеспечивая жителям прямой доступ в свою часть дома. Это была знакомая Лилит местность, и она надеялась на то, что она окажется не столь же знакомой для своего преследователя.

Вскоре брусчатка сменилась густой грязью, облепившей ноги Лилит подобно ботинкам. Уличные бумажные фонарики сменились бельевыми веревками с болтающимися на них кальсонами. Запах моря и еды, издаваемый полуоткрытыми лавочками, сменился запахом нечистот и мокрой глины.

Зная, как легко потерять человека в этих темных, узких переулках, Лилит шла нарочито неторопливо. Она сильно шлепала по грязи с громкими звуками, только что песни не горланила во весь голос.

– Ну давай, зараза, что ж ты такой тугой-то, – пробормотала она, поглядывая назад. Наконец она услышала за спиной торопливые шаги и возрадовалась, направившись по прямой ко входу в один из домов. Она специально огляделась перед тем, как войти; будто желая убедиться, что никто ее не видит. Дернула на себя хлипкую дверь и замерла, активно слушая. Сейчас могло произойти две вещи: если ее преследователь хотел напасть, скорее всего, он последует за ней внутрь. Или же он хотел выяснить, куда она направляется, и тогда, подождав еще какое-то время вдали, он уйдет.

Выждав достаточно, чтобы исключить первый вариант, Лилит прошмыгнула на второй этаж ничейного холла и открыла выход с другой стороны дома, ведший на прямую наружную лестницу. Быстрым шагом она сбежала по ней вниз и нырнула в первый попавшийся тупичок, перемахнув через невысокий пристенок. Попетляв еще немного и окончательно убедившись, что хвоста нет, она выдохнула и направилась в комнаты, надеясь, все-таки, попасть туда до рассвета.

Едва ли слежка была связана с ее нынешним заказом. Скорее уж с одним из предыдущих. Лилит не собиралась недооценивать своего противника, основываясь только на дилетантстве слежки; она уже совершала такую ошибку в прошлом. Кто-то затеял с ней игру в кошки-мышки, и теперь будет ждать ее ответного хода; среди опытных бандитов и наемников было немало игроков, и Лилит была одним из них. Подобные свалки и дрязги среди своих были нередкостью: устранить конкуренцию, заработать авторитет, загнать страже голову за кругленькую сумму, если ты охотник. Причин могло быть множество, и Лилит задумчиво прикидывала, какая из них больше всего подходила к ее случаю. Ясно было одно: пока она не разберется с охотником, спокойно работать ей не дадут. Он был препятствием, а второе правило Лилит четко гласило: безжалостно устраняй любые препятствия между тобой и твоей целью.

Хозяйка комнат брезгливо поморщилась при одном взгляде на Лилит, с вонючих лохмотьев которой стекала вода, а забрызганные до колен ноги оставляли на деревянном полу грязные следы. Лилит замерла в дверях, извинительно улыбнувшись.

– Длинный день, аджумма. Прошу прощения за грязь.

– Ничего, ничего! – прикрывая платком нос, ответила женщина, указывая рукой на банную комнату. – Ради солнца, аджумма, я наберу вам ванную!

– Интересные дела творятся, – сказала Лилит Дарири, вытирая длинные волосы. – Сегодня за мной была слежка.

– Слежка? – Дарири вскинула бровь. – Уверена?

– Вообще не уверена, – усмехнулась Лилит. – Три раза город обошла по кругу, и все еще сомневаюсь.

– И что, ты ушла?

– Ушла, – коротко ответила Лилит.

– И? – Дарири повела в воздухе рукой, не дождавшись продолжения. – Что дальше? Ты не волнуешься?

– Места себе не нахожу, – рассмеялась Лилит, отбрасывая полотенце и залезая под одеяло.

– Я серьезно. Что будешь делать?

– Играть свою партию, – Лилит широко зевнула. – Вечернюю тренировку из-за этого урода пропустила, представляешь наглость? Спать давай, тут до рассвета осталось-то…