Вавилон. Сокрытая история
Шрифт:
– С таким же успехом можно убедить их пройтись по улице голышом.
– Ха! Нет, зародыш для коалиции есть. В Англии настало время для революции. Всю Европу лихорадит в предчувствии реформ уже несколько десятилетий; она заразилась этим от французов. Нужно просто сделать войну классовой, а не расовой. И тут и впрямь все дело в классах. Кажется, будто речь об опиуме и Китае, но ведь не только китайцы могут проиграть. Все взаимосвязано. Серебряная промышленная революция – одна из главных причин неравенства, загрязнения окружающей среды и безработицы в Англии. Судьба семьи бедняков из Кантона на самом деле тесно связана
– В Китае есть выражение, которое очень хорошо это передает, – сказал Робин. – Тусыхубэй [102] . Это значит «Когда умирает кролик, лиса горюет, потому что они оба животные».
– Именно так. Только надо убедить их, что мы не добыча. Что в лес пришел охотник и мы все в опасности.
Робин посмотрел на листовки. Они тут же показались ему негодными – всего лишь слова, всего лишь чернила на тонкой белой бумаге.
– И думаешь, ты сумеешь их в этом убедить?
102
Tusihubei, ????.
– Нам придется. – Энтони еще раз размял пальцы, взял перо и продолжил разбирать письма профессора Ловелла. – Другого пути нет.
Робин задумался о том, сколько сил потратил Энтони на то, чтобы тщательно «перевести» свою личность на язык белых, как много в его таланте и отточенном поведении искусственного, дабы соответствовать определенному представлению о чернокожем в белой Англии и обеспечить себе комфортное существование в Вавилоне. И Робин задавался вопросом, наступит ли когда-нибудь день, когда все это станет ненужным, когда белые будут смотреть на него и Энтони и просто слушать, когда их слова будут иметь ценность, когда не нужно будет скрывать, кто они такие, не нужно бесконечно менять себя, чтобы быть понятыми.
В полдень они собрались в читальном зале на обед. Кэти и Вималь восторженно поведали об успехах со словесной парой «полемика», от действия которой, как и предсказывал Гриффин, листовки взлетали в воздух и порхали вокруг. Вималь дополнил эту пару латинским происхождением слова «дискутировать»: discutere может означать также «разбрасывать» или «рассеивать».
– Предположим, мы прикрепим обе пластины к пачке напечатанных листовок, – сказал он. – Они будут летать по всему Лондону, даже если нет ветра. Неплохо для привлечения внимания, правда?
Постепенно идеи, которые вчера вечером казались такими нелепыми, хаотичными каракулями, порожденными бессонницей, превратились во впечатляющий план действий. Энтони подвел итог их усилиям, отраженным на доске. В течение следующих нескольких дней, а если понадобится, и недель, общество Гермеса попытается повлиять на дебаты любым доступным способом. Знакомые Илзе на Флит-стрит вскоре опубликуют скандальный материал
Вималь и Кэти через респектабельных белых посредников попытаются убедить колеблющихся вигов, что восстановление хороших отношений с Китаем даст возможности для торговли легальными товарами, такими как чай и ревень. Плюс к этому деятельность Гриффина в Глазго, а также листовки, которые разлетятся по всему Лондону. С помощью шантажа, лоббирования и общественного давления, заключил Энтони, можно набрать достаточно голосов, чтобы отклонить билль о войне.
– У нас может получиться, – сказала Илзе, как будто с удивлением разглядывая доску.
– Может получиться, – согласился Вималь. – Черт побери.
– Вы настаиваете, что мы не можем пойти с вами? – спросил Рами.
Энтони сочувственно похлопал его по плечу.
– Вы свою роль сыграли. И очень храбро. Но пора доверить дело профессионалам.
– Вы всего на пять лет нас старше, – возразил Робин. – Когда вы успели стать профессионалами?
– Даже не знаю, – сказал Энтони. – Это просто факт.
– А мы, значит, должны просто ждать и томиться в неведении? – спросила Летти. – Здесь у нас даже газет нет.
– Мы вернемся после голосования, – пообещал Энтони. – И будем время от времени вас навещать – через день, если вы так нервничаете.
– А если что-то случится? – настаивала Летти. – Если вам понадобится наша помощь? Или нам ваша?
Выпускники переглянулись. Они как будто молча переговаривались, и Робин догадался, что этот диалог уже происходил между ними, и не раз – позиция каждого была определена. Энтони поднял брови. Кэти с Вималем кивнули. Илзе недовольно сморщила губы, но под конец вздохнула и повела плечами.
– Давайте уже расскажем, – сказала она.
– Гриффин был бы против, – возразил Энтони.
– Ну, Гриффина здесь нет, – заявила Кэти.
Энтони встал, на мгновение скрылся за стеллажами, а потом вернулся с запечатанным конвертом и положил его на стол.
– Здесь информация по десятку союзников «Гермеса» по всему миру.
Робин был потрясен.
– Вы уверены, что следует нам это показывать?
– Нет. Не следует. Как я вижу, ты впитал подозрительность Гриффина, и это неплохо. Но предположим, что кроме вас никого не останется. Здесь нет ни имен, ни адресов, только места, где оставить записку, и инструкции. Если вы окажетесь одни, у вас хотя бы будут возможности поддерживать работу «Гермеса».
– То есть ты считаешь, что вы можете не вернуться, – сказала Виктуар.
– Ну, есть ненулевой шанс, что не вернемся, разве не так?
Воцарилось молчание.
Робин вдруг почувствовал себя таким юным, совсем ребенком. Все это показалось лишь забавной игрой – посреди ночи плести заговор в обществе Гермеса, забавляться с револьвером старшего брата. Положение было настолько необычным, а условия победы настолько невообразимыми, что это больше походило на учебное задание, чем на реальную жизнь. Теперь до Робина дошло, что силы, с которыми они играют, на самом деле весьма грозные, а торговые компании и политическое лобби, которыми они пытаются манипулировать, не просто жупел, а невероятно могущественные организации с глубоко укоренившимися интересами в колониальной торговле, и ради своих интересов они готовы убить.