Вавилон. Сокрытая история

Куанг Ребекка

Но Робин уже натягивал пальто.

– Не нападет. – Он догадывался, в чем дело, и хотя пока еще боялся надеяться, его сердце радостно забилось. – Я думаю, он хочет нам помочь.

Когда они открыли дверь [110] , мужчина любезно шагнул назад и раскинул руки, показывая, что у него нет оружия.

– Как вас зовут? – спросил Робин. – Я вас здесь уже видел.

– Эйбел, – ответил мужчина глубоким басом, твердым как камень. – Эйбел Гудфеллоу.

– Вы кинули в меня яйцо, – попеняла Виктуар. – Это же были вы, тогда, в феврале…

110

Профессор Крафт взяла

у Робина и Виктуар кровь и поместила склянки обратно, теперь они могли входить и выходить из башни, когда заблагорассудится.

– Да, но это всего лишь яйцо, – заметил Эйбел. – Не принимайте на свой счет.

Робин махнул рукой в сторону баррикад. Ближайшая перегораживала всю Хай-стрит, отрезав главный путь к башне.

– Ваша работа?

Эйбел улыбнулся сквозь бороду и на мгновение стал похож на шкодливого мальчугана.

– Нравится?

– Я не совсем поняла, в чем смысл, – сказала Виктуар.

– Сюда идут войска, разве вы не слышали?

– Не понимаю, как это их остановит, – сказала Виктуар. – Разве что у вас тоже есть армия, чтобы защищать баррикады.

– Дело не только в баррикадах, – ответил Эйбел. – Хотя они выдержат, вот увидите. Но баррикады создают впечатление, что войскам будут яростно сопротивляться, в то время как солдаты рассчитывали беспрепятственно подойти к башне. А для наших людей это способ укрыться, если придется отступать.

– И против чего вы протестуете? – осторожно спросила Виктуар.

– Против серебряной индустриальной революции, естественно. – Эйбел протянул промокшую и смятую листовку. Их листовку. – Похоже, мы на одной стороне.

Виктуар вздернула подбородок.

– Правда?

– Конечно, когда речь идет о промышленности. Мы же пытались убедить вас именно в этом.

Робин и Виктуар переглянулись. Теперь им стало стыдно за презрение, которое они испытывали в прошлом году к забастовщикам. Они позволили профессору Ловеллу внушить им, что бунтовщики – просто ленивые, жалкие и не заслуживающие внимания люди. Но разве их цели так уж сильно отличаются?

– Дело не в серебре, – сказал Эйбел. – Теперь ведь вы это понимаете, правда? Все дело в снижении заработков. В дрянной работе. Женщины и дети целыми днями сидят в жарком и душном помещении, а машины, за которыми не уследишь, в любой момент могут покалечить. Мы мучаемся. И лишь хотели, чтобы вы это заметили.

– Да, – кивнул Робин. – Теперь мы это поняли.

– Мы не сделаем вам ничего плохого.

Виктуар задумалась и кивнула.

– Постараюсь в это поверить.

– В общем… – Эйбел показал на баррикады за своей спиной. Жест получился неловким, как у ухажера, протягивающего розы. – Мы узнали, что вы задумали, и решили прийти на помощь. Хотя бы помешаем этим клоунам спалить башню.

– Спасибо. – Робин толком не понимал, что с этим делать, он до сих пор не мог поверить в происходящее. – А вы… хотите войти? Обговорить все подробнее?

– Пожалуй, – согласился Эйбел. – Я ведь для этого и пришел.

Они шагнули обратно через порог, пригласив Эйбела.

Итак, линия фронта была начерчена. В тот день они заключили самый странный альянс. Люди, которые несколько недель назад выкрикивали непристойности в адрес студентов Вавилона, теперь сидели в вестибюле, обсуждая тактику уличной войны и строительство заграждений. Профессор Крафт и бунтовщик по имени Морис Лонг склонили головы над картой Оксфорда в поисках идеальных мест для установки новых баррикад, чтобы помешать вой- скам.

– Баррикады – единственная стоящая штука, которую мы позаимствовали у французов [111] , – сказал Морис. – На широких улицах нужны низкие баррикады – брусчатка, бревна и тому подобное. Потребуется много времени на расчистку, и не пройдет кавалерия или тяжелая артиллерия. А если вот здесь перекрыть узкие проходы к двору, мы не выпустим их с Хай-стрит… [112]

Виктуар и Ибрагим сидели

за столом с другими забастовщиками и делали пометки, какие серебряные пластины больше всего пригодятся для обороны. Часто всплывало слово «бочка» [113] , как понял Робин, бунтовщики собирались устроить налет на винные погреба, чтобы запастись материалом для баррикад.

111

Революционная тактика распространяется быстро. Британские работники текстильных фабрик переняли тактику строительства баррикад у прядильщиков шелка, устроивших восстания в 1831 и 1834 годах в Лионе. Эти бунты были жестоко подавлены, и рабочим так и не удалось взять всю страну за горло.

112

Если такие познания в тактике покажутся вам удивительными, вспомните, что и Вавилон, и британское правительство совершили большую ошибку, приняв все протесты против серебра за спонтанные бунты, которые устраивались необразованными, вечно недовольными ничтожествами. Например, луддиты, которых выставляют разрушителями машин и выступающими против современных технологий, были весьма сложным повстанческим движением, состоявшим из небольших групп с хорошей дисциплиной. У них были собственные шифры и маскировка, они собирали средства и получали оружие, запугивали противников и совершали хорошо спланированные, целенаправленные нападения. И хотя движение луддитов в конечном итоге потерпело неудачу, это произошло только после того, как парламент привлек для его подавления двенадцать тысяч солдат – больше, чем участвовало в Пиренейской войне. Именно такой уровень подготовки и профессионализма люди Эйбела привнесли в забастовку Вавилона.

113

Слово «баррикада» происходит от испанского barrica, что означает «бочка» – основной строительный материал первых баррикад. Помимо исторического значения, бочки были хорошим материалом для баррикад по нескольким причинам: их можно легко перемещать, заполнить песком или камнями и сложить так, чтобы оставить отверстия для стрелков, укрывшихся за ними.

– Сколько ночей вы хотите здесь продержаться? – спросил Эйбел.

– Сколько потребуется, – ответил Робин. – В этом и смысл, наши противники могут из кожи вон лезть, но пока мы удерживаем башню, они бессильны.

– У вас здесь есть кровати?

– Только одна койка, которой мы пользуемся по очереди, но обычно мы просто ложимся в проходах.

– Не очень-то удобно.

– Не то слово, – криво улыбнулся Робин. – Вечно на тебя кто-то наступает, когда идет в туалет.

Эйбел хмыкнул и обвел взглядом огромный вестибюль с полированными полками красного дерева и гладким мраморным полом.

– Что ж, чем-то приходится жертвовать.

В тот вечер в Оксфорд вошли войска.

Переводчики смотрели с крыши, как по Хай-стрит идет колонна солдат в красных мундирах. Прибытие целого взвода с оружием должно было вызвать переполох, но никто не испугался по-настоящему. Среди домов и магазинов в центре города войска выглядели неуместно, как будто маршируют на параде под приветственные крики горожан. Солдаты шли медленно, вежливо уступая дорогу переходящим улицу людям. Все это выглядело странно.

У баррикад солдаты остановились. Усатый командир, увешанный медалями, спешился и зашагал к перевернутой телеге. Похоже, баррикада сбила его с толку. Он оглядел наблюдающих за ним горожан, словно в ожидании объяснений.

– Как думаете, это лорд Хилл? – спросила Джулиана.

– Он же главнокомандующий, – отозвался профессор Чакраварти. – Никто не пошлет главнокомандующего, чтобы нас приструнить.

– Почему это? – возразил Робин. – Мы же подрываем основы государства.

– Не стоит так драматизировать, – шикнула на него Виктуар. – Смотрите, они разговаривают.