Вдоль белой полосы
Шрифт:
— А старушка умеет заинтриговать, — восхищённо заметил всё тот же Саня. — Я теперь пятницы буду ждать с нетерпением.
— Ты думаешь, что всё это правда? — с сомнением протянула Агата.
— А то! Интереснейшая бабка нам досталась. Я весь урок сидел, челюсть пристроив на твоё плечо. Ты что? Не заметила?
— Нет, — засмеялась Агата.
— Это потому, что и сама свою руками придерживала, чтобы о парту не стучать и Агнессу с мысли не сбивать.
В пятницу они в полном составе пришли на урок обществознания задолго до звонка. Агнесса Сигизмундовна же вплыла
— Ну, так и на чём мы остановились?
— На Берии, — напомнила ей их староста Нюра.
— Ах да, на Берии… — Агнесса Сигизмундовна кивнула, глаза её затуманились. — Страшный, страшный был человек… Погубил всю мою семью…
— То есть как? — не выдержал Саня Подкопаев. — Вы же с ним… Он же ваш… — Саня растерялся, не зная, как сформулировать вопрос, не обидев пожилую учительницу.
— Да-да, вы правы молодой человек. Он был моим любовником, — вдруг вспомнила Агнесса Сигизмундовна.
— А расскажите, пожалуйста, — попросила Нюра, и весь класс поддержал:
— Да, пожалуйста!
— Ну, хорошо, — царственно кивнула та, — слушайте. В конце концов, надо знать историю своей страны.
Урок пролетел незаметно, хотя ничего нового из истории страны они не узнали, всё больше слушали о непростой жизни учительницы. Но рассказывала она интересно и снова, уже перед звонком, пообещала:
— А в следующий раз я вам расскажу, о личном знакомстве с Маленковым.
— Он что… тоже ваш… — неугомонный Саня многозначительно помахал рукой, но всё же закончил: — любовник?
— Больше ничего не скажу, — кокетливо засмеялась Агнесса Сигизмундовна. — Приходите в понедельник и узнаете.
— Слушайте, народ, — не выдержала Агата, когда они дошли до своего кабинета, — всё это, конечно, весьма увлекательно, но не слишком правдоподобно.
— Почему, Агатик? — не согласилась впечатлённая рассказом Агнессы Сигизмундовны Нюра. — По возрасту она вполне может быть их любовницей. Да и, похоже, в молодости была красавицей.
С этим пришлось согласиться, черты лица учительницы и правда носили след прежней красоты. Даже сейчас на неё приятно было смотреть.
— Да и вообще, — сделала страшные глаза Нюра, — тебе что, было бы интереснее, если бы она и правда свой предмет нам втуляла? Мне проще учебник почитать, а на уроке Агнессины рассказы послушать.
— Мне тоже, — фыркнула в ответ Агата, — но, боюсь, нашей старушке нужна помощь врачей. А мы вместо того, чтобы сообщить об этом и помочь ей, с восторгом слушаем её рассказы.
— Если это старческое, то врачи ей уже не помогут, — не согласился Саня, — а вот с работы выгнать могут. Сама знаешь, что сейчас в стране творится. Она одинокая, помочь ей некому. А на пенсию не проживёшь. Не знаю кому как, а мне её жалко. И потом, вдруг всё, что она рассказывает, правда? Давайте не будем никому жаловаться?
— Давайте, — согласились все, — может, действительно, у неё такая бурная жизнь была. Пусть рассказывает. Ей приятно, а нам интересно.
Но через месяц
— А на следующем уроке я расскажу вам о самом Сталине.
— Ка-а-ак? И он тоже? — не выдержал Саня.
— Представьте себе, юноша. Представьте себе, — Агнесса Сигизмундовна встала из-за стола и выплыла из кабинета.
— Народ, вы как хотите, я больше не могу, — заявила Агата, собирая вещи, — понятно, что жаловаться на неё нельзя и делать этого я не собираюсь, но со следующего урока начинаю прогуливать.
— Я тоже, — согласилась мрачная Нюра.
— И я!
— И я!
— И я!
— Нет, народ, так не пойдёт, — остановила хор соглашающихся с ней одноклассников Агата. — Представьте себе, придёт Агнесса на урок, а в кабинете никого…
— Да уж, — Саня покачал головой, — пожалуй, побежит к завучу, а то и к самому Лагину.
— Вряд ли, — не согласилась Агата, — она добрая и не вредная. Но ведь ей будет неприятно. А если кто-нибудь из администрации заглянет? Ей же такое устроят!
— И что ты предлагаешь? — спросила длиннокосая Даша.
— Я предлагаю разбить класс на три группы и прогуливать по очереди. Две группы гуляют, одна набирается терпения, надевает маски уважения и внимания и слушает про насыщенную личную жизнь Агнессы.
— А это идея! — обрадовалась Нюра.
— Только нужно не сразу так сделать, а пару-тройку уроков приучать Агнессу Сигизмундовну к тому, что наши ряды редеют.
— Точно! А то получится, что ходили все двадцать три человека, а потом — бац! — и семь-восемь. Она же удивится и расстроится…
— Значит, на следующий должны прийти человек девятнадцать-восемнадцать, потом шестнадцать, потом четырнадцать… Ну, и так далее.
Приняв решение, они дружно составили график прогулов, вывесили его на двери в раздевалке, чтобы никто не забыл, и следовали ему неукоснительно. Их идея очень понравилась и «бэшкам», с которыми они делили раздевалку и которые тоже уже изнемогали от бесконечных историй Агнессы Сигизмундовны. Вскоре рядом с графиком десятого «А» появился второй.
Прогуливали они в той же раздевалке, пользуясь тем, что двери в ней были глухими и закрывались на замок, ключи от которого имелись только у них и у завхоза. А та не имела привычки во время уроков ходить дозором по школе и вылавливать прогульщиков. Ребята затащили в раздевалку несколько банкеток и пару стульев, и тот, кому было нужно прогулять, просто запирал двери, выключал свет и мог болтать с другими прогульщиками или даже спать. Правда, делали так они не очень часто (уроки обществознания ни в счёт) и никто об этом так и не узнал. Агнесса Сигизмундовна ничего не заметила, по-прежнему рассказывала дежурной группе учеников о своих многочисленных облечённых властью любовниках и чувствовала себя счастливой и нужной. А они были довольны, что не обидели пожилого человека. И за это неравнодушие Агата своих одноклассников очень любила.