Вдоль по радуге
Шрифт:
Кэтрин осеклась – если можно осечься не на слове, а на мысли. Неужели она позавидовала этой молоденькой девчушке?
Бред, безумие — и позор. Зависть — большой грех, и она раньше за собой такого не замечала. Впрочем, сначала она вообще мало что замечала, кроме учебников и пациентов, потом была абсолютно счастлива с мужем, потом была с ним очень несчастна… И вот мир, в том числе и ее внутренний мир, открывается ей с новой стороны. Приятно познакомиться. Нет, черт подери, неприятно.
Кэтрин, хмурая, спустилась на первый этаж, в кабинет, и очень любезно попрощалась с Марджори. Мардж в чем-то такая же, как Элли, и
Мысли ее возвращались к Грегори Далласу с тем упорством, с каким волна набегает на прибрежные камни. Набегает, разбивается в пену, в брызги, отступает, набегает вновь… И что в нем такого особенного?
Ответ на этот вопрос пришел к Кэтрин словно сам собой, но гораздо позже.
Она читала Тому сказку на ночь, точнее это была не сказка в привычном понимании слова, а очень драматичная и завораживающе жестокая история про войну людей с вампирами и прочей нечистью, воплощенная в комиксах японскими художниками. Вот и купила сыну японскую мангу для расширения кругозора… Сын, конечно, был в восторге, его глаза сияли, щеки разрумянились. Кто бы мог подумать, что все эти кошмары произведут на него такое благостное действие?
Кэтрин рассматривала вместе с ним картинки и удивлялась тому, насколько главный герой похож на своего антагониста, лорда вампиров, кровопийцу и злодея.
Грегори Даллас в чем-то очень похож на Дэвида.
Эта мысль оформилась в ее сознании буквально в одно мгновение, как будто щелкнул выключатель и комнату залил свет. Ну и ну… Как же она раньше этого не заметила?
И хорошо, что не заметила. Иначе как она делала бы ему операцию? Хорошо, что все случилось как случилось, лучше не придумаешь.
И хотелось бы, конечно, чтобы Дэвид уже отыграл свою роль злодея и на сцену вышел положительный герой…
Кэтрин в этот вечер никак не могла заснуть. Она ворочалась в кровати, беспокоилась о чем-то, сама не зная о чем, и страстно желала увидеть сон про детство, то детство, когда мама и папа еще любили друг друга, а она была веселой и беззаботной девчушкой. Эти сны всегда дарили ей успокоение…
Уже на грани яви и сна она вдруг подхватилась и потянулась к будильнику, чтобы перевести его на час раньше. Ей обязательно нужно перед работой успеть к парикмахеру. И за косметикой.
Кэтрин нутром чуяла, что от этого каким-то образом зависит, сумеет она общаться с Марджори и Элли не скрежеща зубами или нет.
Ей снилось, как дерутся волки. Огромные злые звери, две серые смерти с желтыми глазами и оскаленными зубами, ненависть во взгляде, слипшаяся от крови густая жесткая шерсть, страшный рык, от которого леденеет кровь. Они дрались так отчаянно, так жестоко, как дерутся только лишь за самку.
И Кэтрин чувствовала себя этой самкой.
Она стояла поодаль и была, как ни странно, в своем обычном, человеческом теле, видела неестественно белые свои руки с длинными ногтями, крашенными в янтарный цвет, наблюдала с веселым волнением в крови, как катаются по земле двое волков, сражаются за нее не на жизнь, а на смерть.
Ей нравилось то, что она видела. И в то же время ее это пугало.
Она никоим образом не была уверена, что победитель пощадит ее.
Она вдруг поняла, что может стать для него как подругой, так и добычей. И он сам еще этого
Вот один из волков поднялся, а другой так и остался лежать. Янтарно-желтые глаза-угли обратились к ней. Кэтрин проснулась в холодном поту.
Она боялась заснуть, боялась, что сон повторится, точнее, что он продолжится и ее растерзают в клочья, но ей стала сниться какая-то бессвязная чушь, и волков она больше не видела. В ту ночь, по крайней мере.
Утро наступило жемчужно-пасмурное и строгое, прохладное. Кэтрин не удалось вытащить сонного Тома из постели. Она немного посидела на краешке его кровати, полюбовалась расслабленными от сна линиями его лица, чмокнула в лоб и отправилась завтракать в одиночестве. Это тоже бывает приятно иногда — но только не тогда, когда в голове роятся тревожные мысли. Кэтрин вспоминала сон, вспоминала вчерашний день, своего харизматичного пациента — и вспоминала Дэвида.
Неужели Грегори Даллас произвел на нее такое впечатление именно потому, что чертовски похож на Дэвида?
Но похож чем? Дэвид на несколько дюймов ниже его ростом и тоньше в кости, и волосы у Дэвида гораздо светлее. Ну, может быть, глаза… Но разве мало на свете сероглазых мужчин? Или мужчин с горбинкой на носу? Тем более у Дэвида нос гораздо тоньше, острее.
То, что она так явственно запомнила лицо Грегори – стоит только закрыть глаза, и оно встает перед ней, — это странно. И странно, что она так реагировала на него. Может, дело в том, что ее надпочечники просто привыкли выделять адреналин, гормон страха, и теперь им не нужно мало-мальски значимого повода, чтобы заработать по-старому? Это многое объяснило бы… Да, она так привыкла шарахаться от мужчины, бояться его, что стоило только встретить кого-то отдаленно похожего на Дэвида, — и ей подсознательно хочется реагировать на него так же.
Проблема в том, что эта реакция — не просто страх. Если речь и идет о гормональной буре и том, что она во время этой бури чувствует… Кроме гормона страха, адреналина, у нее выделяется еще в изрядных количествах окситоцин и тестостерон.
А это значит, что она ощущает себя рядом с ним женщиной — женщиной, которая хочет покориться мужчине, прижаться к мужчине, отдаться мужчине.
Естественно, она сама — взрослая, образованная, обжегшаяся в любви Кэтрин Данс — ничего такого не хочет. Это просто набор телесных реакций, объяснимый гормональным всплеском. Почему именно этот человек вызывает в ней такую бурю — не важно. Кажется, медицина еще не знает ответов на подобные вопросы. Может быть, дело в этих феромонах, о которых все только и твердят в последнее время… Возможно, у него у самого какой-то особенный гормональный обмен, и она подсознательно улавливает…
Улавливает что?
Кэтрин едва не пронесла вилку с кусочком яичницы мимо рта. На стол рядом с тарелкой шлепнулась теплая капля: Кэтрин всегда предпочитала глазунью с жидким желтком.
Улавливает, что это самец, с которым имеет смысл продолжить род. Нет, не так: что это самец, обладающий набором генов, которые в комбинации с ее генами дадут самое жизнеспособное потомство.
Ну или что-то в этом роде: что этот самец обладает достаточно высоким уровнем тестостерона, чтобы успешно защищать ее и детей от врагов, но при этом не настолько высоким, чтобы впасть в бешенство без причины и причинить вред ей или детенышам…