Вдова для лорда
Шрифт:
– Печально что ты не можешь рассказать мне обо всем, - она погладила меня по руке.
Ее темные волосы были распущены, а в глазах искреннее сожаление. По лицу Кресиды, как полосы у тигрицы, шли шрамы, но они ничуть не портили ее.
– Что тебе сказал врач по поводу этого украшения?
– спросила, прикоснувшись к своему лицу.
– Ничего хорошего, но знаешь, меня это ничуть не волнует. Я не любительница бывать на балах, крутиться в высшем обществе, поэтому мне все равно, что окружающие будут воротить от меня носы. Миртил знает, какая я на самом
– С ними ты напоминаешь мне дикую кошку, не поздоровится той, которая вздумает вдруг отбить твоего мужчину.
Кресида пошевелила длинными ногтями и зарычала.
– Вот, вот, точно кошка.
Мы еще некоторое время посидели, а затем крепко обнялись, и я ушла к себе в комнату, но у дверей остановилась, обернувшись.
Из-за угла на лестнице мелькнула чья-то тень «Кто это у нас там лазит?» но решив не рисковать, вошла в комнату и закрыла дверь на замок.
Тобиас и Маулез в облике животных, лежали на полу. Сегодня - кровать принадлежала мне одной, поэтому я разлеглась звездой и быстро уснула.
На следующее утро, виконтесса покинула поместье, под руку с бароном Миртилом. От Нарбора я узнала, что барона не будет несколько дней.
Мы остались под присмотром госпожи Марты, камердинера Нарбора и нескольких оборотней, от которых влюбленная в Киринна Клодия не могла оторвать взгляда, пожирая их широкие плечи, сильные руки и лица, которые я нарекла «норвежскими божками» у меня даже появилось подозрение что король Улириан тоже оборотень.
Графиня Аделаида, лежащая на кушетке в саду с очередным романом, иногда провожала оборотней долгим внимательным взглядом, после чего снова читала книгу и... возвращалась к настоящим, а не литературным мужчинам.
А вот леди Летиция не скрывала своего презрения, но госпожа Марта одернула ее за неподобающее поведение. Магдалена была само спокойствие и благоразумие, свое время она предпочитала проводить либо в библиотеке, либо в саду за книгой.
Я же ощутила необъяснимую тягу к воде, и моим оборотням приходилось силком утаскивать меня из озера, неся на плече и не обращая внимания на возмущение госпожи Марты.
Правда переходить дорогу оборотням она не посмела, поэтому Магдалена подливала ей успокоительного чая и едва заметно крутила у виска карандашом, смотря на меня с легким осуждением. Я разводила руками, пока меня перекинув через могучее плечо нес Маулез или Тобиас. Единственная отрада, то, что по ночам мы устраивали вылазки, и я могла свободно плавать столько, сколько душе угодно не боясь кого-нибудь смутить.
Мы уходили к дальнему участку, устраивались под ивой, ветви которой служили нам отличной завесой от посторонних взглядов и пока мужчины жарили шашлыки с овощами, я плавала в тонкой сорочке.
Меня ничуть не смущало что белоснежная ткань с вышитыми голубыми узорами после купания липла к телу. С оборотнями я не чувствовала стеснения, они объяснили это тем, что я наполовину русалка, а этих хладнокровных существ
Иногда я позволяла себе настолько расслабиться, что стоило нырнуть с головой, как после на траву у костра летела моя сорочка. Маулез пытался разглядеть меня, вытягивая шею, а Тобиас молча развешивал одежду чтобы она высохла.
В воде мои внутренние страхи и беспокойство уходили вместе с моим телом - на дно, где я могла долго находиться без кислорода, но все же быть наполовину русалкой - это не полностью чтобы не дышать совсем. Мне казалось, что мои волосы стали длиннее. Это подтвердили и оборотни, когда я по пояс вылезла на деревянный настил, а мою обнаженную грудь прикрывали длинные пряди.
– Оборотням, как и русалкам незнакомо стеснение. То, что естественно, даровано природой - не безобразно, - сказал однажды Тобиас и я была с ним абсолютно согласна.
Сегодня к нам решили присоединиться другие волколаки. Сплошь скандинавские боги, от их вида внутри меня, что-то дрогнуло. Когда-то я называла это чувство вожделением... но о чем после смерти Кирилла забыла, как и о том, что я живая и во мне тоже осталось желание.
Оборотни не спешили подходить к нашему костру, они настороженно смотрели на меня, должно быть боялись, что я зачарую их своим голосом, но меня это позабавило, а уж Маулеза и Тобиаса тем более.
Мои оборотни видно привыкли ко мне и перестали быть такими восприимчивыми к пению сирены в отличие от других. И пока оборотни топтались в сторонке, я вынырнула из воды и присев на настил, неторопливо отжала воду с волос, на мое лицо падал свет луны, и я едва слышно запела:
Если бы ты знал, как я счастлива теперь
Утешать меня не нужно - просто слушай и не верь
Если бы ты знал, как уютно в пустоте
Одиноко и свободно - всё как ты того хотел
Не отбрасывая тень следом за тобой
Хочешь я допью эту чашу за двоих
И сама расставлю точки в многоточиях твоих
Чёрное кольцо оказалось цифрой ноль
Это всё, что мне осталось, так оставь его со мной
Я не верю всё равно, верю всё равно
Только ты не узнаешь, слёз моих не увидишь
Не срастётся вовеки сломанная ветка
И меня покидая никогда не раскайся
И навеки прощаясь обмани, но останься
Обмани, но останься!
Я скучаю по тебе, я дышу тобой
Только ты не узнаешь, слёз моих не увидишь
Не срастётся вовеки сломанная ветка
И меня покидая никогда не раскайся
И навеки прощаясь обмани, но останься
Обмани, но останься!
Мой голос отдавался эхом вокруг, а я уже заметила, как некоторые волколаки напряглись,
Широкоплечий оборотень с гривой каштановых волос, чем-то он напомнил мне цыгана. Смуглая кожа, в ухе золотая серьга, а в руке зажат кинжал, которым он видимо собрался нарезать принесенную кем-то курицу.
Я насторожено следила за неизвестными мне до сих пор мужчинами, которых ни разу не видела.