Вдова для лорда
Шрифт:
– Это остальные наемники, - пояснил Тобиас.
Я сложила руки на груди и подошла к огню, Маулез как раз жарил куриные ножки, но не успел он донести пищу до рта, как я перехватила ее, откусив кусочек.
– Эй! Я специально себе прожарил как следует, ну ты обжора! Вместо того чтобы песни горланить, лучше бы рыбы наловила или там креветок целую корзину, а она песни поет, как ведьма в летнюю ночь.
Я скривила ему рожицу и покончив с костью, бросила ею в него же, от чего оборотень недовольно фыркнул.
–
– Не ворчи, Маулез, не гоже обижаться на сирен. Коль у них душа поет, так найдутся слушатели, - сказал тот самый цыган, беззастенчиво, даже откровенно разглядывая меня в мокром одеянии.
– Мое имя Айварс, я главный. Это мои подопечные, остальные рассредоточены на другом берегу. Не обижайся на нас, дева, мы не доверяем русалкам, но ты не они и не станешь насильно влюблять нас в себя, отбирать волю, я прав?
– Все верно. Уходите, раз вам не по душе мои песни, а они...
– кивнула на Маулеза с Тобиасом, - вынуждены их слушать.
– Видя, как Маулез страдальчески закатил глаза, а Тобиас мне тепло улыбнулся, я рассмеялась.
– От чего же не послушать... спой нам еще что-нибудь.
– Из-за Айварса вышли два абсолютно одинаковых парня, на вид лет двадцати пяти, может старше с пепельными волосами, собранными в длинные косы. У них были разноцветные глаза: один серый, другой голубой.
– Это Хугин и Мунин, мои племянники, - представил их Тобиас.
– А Маулез тебе тоже приходиться родственником?
– Хитро прищурилась.
– Ага, я троюродный брат по отцовской линии. У оборотней, куда не плюнь, везде родственники, пятиюродные бабки и шестиюродные сестры, которые давно стали чьим-то женами, если конечно у мужика встало на ту самую особь женского пола, - Маулез сплюнул в сторону, крутя над огнем свой нож с насаженной ножкой.
– Ты бы радовался этому, я вот всегда мечтала о большой семье, но не повезло, - отвернулась чтобы не показывать своего погрустневшего лица, вспомнив о свекрови. На душе стало гадко. «Как там моя Снежка? Надеюсь эта тварь не появлялась больше в нашем доме».
Я вернулась в воду и отплыла подальше, скрытая тенями ночи:
Что же ты, девочка моя
Делаешь с собой, сколько в тебе силы.
Сколько же, девочка моя
Выплакала слез, соли бы хватило.
Наяву, тихий океан.
Ты за ним на дно, а тебя до дна он
Пьет, как бокал вина.
Я вынырнула из воды и встала на настил:
Помни у тебя я есть, даже если ты совсем одна.
Около тебя, я здесь - ничего не бойся никогда.
Решать тебе, куда идти; в дали, где туманами
Окутано все впереди - не разбейся моя девочка.
Не разбейся моя девочка.
Что же ты, девочка моя
Делала не так, как тебе непросто.
Сколько ты, девочка моя
Не спала ночей,
Чтоб уснуть на его плече.
Каждый божий день проведённый с ним
Ты помнишь до мелочей.
Из тумана соткалась крохотная фигурка фантома, которого я создала чтобы хотя бы так увидеть дочь, ее лицо с каждым днем стиралось из моей памяти. Я боялась этого, но фантом... оказалась, как живая.
Она бежала ко мне через все озеро, а я продолжала петь, протягивая к ней руки. Ее пепельные волосы развевались на ветру, как если бы он дул, на голове был венок из ромашек, который мы сплели однажды летом на даче, пока Кирилл был жив.
Серо-голубые глаза сверкали, а моя Снежинка бежала, оставляя на воде круги, пока не оказалась в моих объятьях. Я видела, как ошарашено и даже испуганно смотрят на меня оборотни, как их глаза блестят, у кого-то по щекам текли слезы. Они видели и понимали, но не смели ничего сказать. Фантом пульсировал в моих объятьях, будто я обнимала настоящее детское тельце. Наши волосы смешались, щека к щеке, детские ручки обнимают меня за шею:
Помни у тебя я есть, даже если ты совсем одна.
Около тебя, я здесь - ничего не бойся никогда.
Решать тебе, куда идти; в дали, где туманами
Окутано все впереди - не разбейся моя девочка.
Не разбейся моя девочка. Не разбейся, моя девочка.
Последние слова я шептала, фантом растаял, а я осталась на месте. Моего плеча коснулась рука Тобиаса, я потерлась об нее щекой, роняя несколько аквамаринов, которые застряли в моих спутанных волосах.
Тело обдало холодом, сковав со всех сторон. Оборотень крепко обнял меня, завернув в полотенце и утер влагу с щек, смотря в мои опустевшие глаза.
– Мороки с тобой, поди больше, чем с твоей дочкой. Как хоть зовут-то?
– спросил Маулез, когда меня усадили на бревно. Тобиас не убирал своей горячей руки с моего плеча.
– Снежана.
– Красивое имя и выглядит так же, как снежинка. Видимо цветом волос она уродилась в тебя.
– Меня...
– хрипло сказала я.
– Пора возвращаться в дом, ты замерзла и потратила много энергии на создание такого фантома, - проговорил Тобиас.
Маулез потушил костер и присыпал угольки золотой. Я ступила на траву, но тут же была подхвачена Тобиасом на руки.
– Нечего по земле босыми ногами ходить. Тебе еще детей рожать.
– Для этого нужно встретить мужчину. В таком деле учувствуют обычно двое, - я сонно зевнула, устраивая голову на его плече.
– Главное, чтобы у потенциального жениха не было родственников, которые захотят сжить меня со свету. Из-за таких я чуть не потеряла Снежку, пока была беременна.
От моих слов Тобиас остановился и спустил меня на землю, поставив перед собой в кольце горячих рук. Маулез замер рядом, пристально разглядывая меня: