Вдовец
Шрифт:
— Только не глупи, — добавляет он мягче, — не кричи или еще что-то… Сделаешь хуже.
— Вы на машине?
Я ловлю его ладонь, когда он почти проходит мимо, и вцепляюсь со всей силой. Да, силу я не жалею и вижу, как он болезненно морщится и первым делом опускает взгляд на мою хватку, словно не может поверить, что женские пальцы могут так зверски сжимать.
— Да, — он отвечает, чтобы отмахнуться.
И выдергивает руку, с его рывком я ничего поделать не могу, успевая сдавить лишь воздух.
— Тогда уедем, просто уедем. Не
Сирена замолкает, и я понимаю, что Кирилл выключил сигнализацию и сейчас возвращается в дом.
— Помогите мне, — добавляю, пытаясь удержать взгляд мужчины.
Незнакомец отводит глаза, смотря поверх моего плеча, а потом неожиданно меняет вектор. Он тянет меня к себе и быстро шагает к задней двери, к той самой, из-за которой появился.
— Хорошо, — выдыхает он, — но очень-очень быстро.
Он почти несет меня, он крупнее и выше Кирилла, и противиться ему бесполезно на уровне намерения. Но он идет, куда я прошу, он все же слышит меня. Я устало прикрываю глаза, когда мягкая ткань пиджака касается щеки. Мое лицо утыкается в его грудь, и я позволяю вести себя, как слепую, лишь бы прочь и «очень-очень быстро».
Компактный спортивный седан стоит за изгородью, там узкая дорожка по плавной дуге уходит к задней части участка, которая никак не освещена. Я не знаю, что там, окна спальни выходили на другую сторону, но меня успокаивают уверенные движения мужчины. И краем глаза я зацепляю грязевые следы от протектора шин, что уводят как раз в темную гущу. Он приехал оттуда, где-то зацепив влажную почву.
— Саша!
Громогласный крик Кирилла заставляет вздрогнуть всем телом, я даже промахиваюсь мимо ручки дверцы и на секунду теряю всё вокруг. К счастью, его голос слышится из дома.
— Он услышит звук мотора, — бросаю, рывком забираясь в салон вслед за мужчиной.
— Услышит, — мужчина кивает и тяжело выдыхает. — К черту, я много раз пробовал по-другому.
Мы трогаемся, и мощь мотора уводит стремительно вперед. Участок вдруг сжимается и становится таким крошечным, недостаточным для разбега, а резкий поворот направо, который вдруг выхватывают фары из темноты, и вовсе не дружит с физикой.
Нет, не впишемся!
— Не бойся, — бросает мужчина, отвечая на мой всхлип.
Он родился в этой машине! Проходит на последних миллиметрах, ввинчиваясь на жуткой скорости в поворот и успевая нажать кнопку на брелке. Пластиковые ворота из горизонтальных полос ползут вверх, освобождая выезд с участка. Они медлят, и мужчине все же приходится тронуть педаль тормоза, чтобы не чиркнуть по ним крышей спорткара.
Мы выезжаем с участка и оказываемся на общей дороге. И тут, на просторе, его машина может добавлять и добавлять, я даже боюсь смотреть на спидометр.
Тянусь к ремню и пристегиваюсь.
— Вроде тихо, — отмечает мужчина после десятого взгляда, кинутого на зеркала заднего вида. — Хотя рано или поздно он начнет звонить на сотовый.
— У вас были ключи, — я припоминаю, что в дом незнакомец тоже вошел через запертую Кириллом дверь.
— Я близкий друг семьи.
— А ваше имя?
— Итан.
У меня нет сил удивляться, но он улавливает мое короткое движение головой.
— Мои родители давно живут в Европе и думали, что я сделаю тот же выбор.
— Саша.
Я поворачиваюсь и смотрю на мужчину. Недостаток света не дает разглядеть его внешность в деталях, но я припоминаю и дорисовываю. В доме он стоял прямо передо мной, тогда мне было не до цвета его глаз, но сейчас я понимаю, что многое запомнила безотчетно. Правильные красивые черты лица, которые так любят развороты с рекламой мужских духов и часов, карие глаза с теплым отблеском, тонкие губы и взлохмаченные волосы, кажется, темно-русые… или он вовсе шатен.
И он похож на Кирилла. Того же круга. Одет во всяком случае так же, светлая рубашка, от которой идет чарующий аромат свежести с сандаловыми нотками, и песочный костюм, свободный, неофициальный, но с ценником смокинга.
— Нам нужно где-нибудь остановиться.
— Я хочу домой, — признаюсь и вдруг вспышкой припоминаю другое свое желание. — Мне нужно позвонить родным, маме или… Где ваш телефон?
— Что вы скажите им?
Его голос становится вкрадчивым, пожалуй, даже осторожным.
— Простите? — я хмурюсь и чувствую, как воздух в салоне становится каменным.
— Что вы скажите родным?
— Что случилось, например.
— Давайте это обговорим, — он отрывает правую руку от руля, прося у меня короткий тайм-аут. — Я сейчас остановлюсь на обочине, и мы поговорим.
Я не хочу останавливаться, я хочу телефон и родной голос на том конце. Или голос диспетчера 112. Но я молча сижу в машине, которая плавно сворачивает с бетонного полотна и замирает. Итан тоже не двигается некоторое время, проснувшаяся осторожность мешает ему начать говорить.
— И? — не выдерживаю я.
— Нам стоит обсудить то, что произошло.
— Я не хочу сейчас ничего обсуждать. Не в машине на темной обочине.
— У Кирилла сейчас сложное время, — мой тяжелый выдох сбивает его, но он быстро собирается и продолжает давить мелодичным голосом с хрипотцой. — Он совершает странные поступки, я понимаю, недопустимые… Он, наверное, напугал вас.
— Напугал? Черт, вы серьезно?! Напугал, — я повторяю идиотское слово и закрываю лицо ладонями, заставляя себя успокоиться.
— Простите, — произносит он сдавленно.
Его слова задели меня, в горле стоит ком, а слезы подступают, и я с силой надавливаю ладонями, чтобы они не потекли по щекам.
— Простите за него, за всё. Я хочу всё уладить, чтобы вы вернулись домой и чтобы не было проблем… Поймите меня правильно, вы можете пойти в полицию, но он уладит это в любом случае. Заплатит… я сам заплачу за него, если будет нужно.