Вдвойне робкий
Шрифт:
— Сколько слов! И все для того, чтобы доказать в очередной раз интеллектуальную' ущербность женщины перед мужчиной, не так ли?
— Господи, да совсем не так! Я сказал лишь, что женщины более эмоциональны! — Кросс тоже начал горячиться. — Не знаю, кто убил Лорен Маккалви, но он определенно не отличается рыцарственным отношением к женщинам. И то, что можно реконструировать по его поступку, не может не повлиять, в свою очередь, на ваше отношение к нему.
Скалли вдруг почувствовала усталость. Их спор был лишен всякого смысла. Зря она завелась. Старомоден так старомоден, в конце
Она и не подозревала в эту минуту, что почти попала в точку.
— Благодарю вас за заботу, детектив, — сухо, но примирительно проговорила Скалли, — но она тут совсем не к месту. Я вполне способна сохранять хладнокровие в таких ситуациях. Поверьте, у меня лишь одно стремление — раскрыть-дело, найти истину и задержать убийцу. Все то же самое, что и у вас, я надеюсь.
Кросс глубоко вдохнул воздух носом. Он понял, что упал в глазах Скалли безнадежно.
— Поймите, — сказал он негромко и отстранение, — я вовсе не собирался дискриминировать вас как женщину. Мне просто стало вас… жалко, что ли. Не женское дело — ковыряться в… в…
Он так и не подыскал подходящего слова и только махнул рукой, а потом отвернулся и пошел к двери.
— Куда вам направить отчет о вскрытии? — спросила Скалли ему в спину.
— Можете отправить его факсом в полицейское управление, — не оборачиваясь, бросил Кросс уже на пороге, — Мне передадут.
Дверь за ним закрылась.
Скалли покачала головой. На душе остался неприятный осадок: получается— зряшно обидела хорошего человека; но начала этот разговор не она. Сильнее всего обижаются на ближних своих те, кто заботится невпопад, чья забота — обуза и нелепица… Когда от них начинают отбиваться — они смотрят волками. Но стоит им уступить — они для вашей же безопасности отрежут вам руки и ноги, а потом примутся самоотверженно носить вам теплый бульон в постель.
Она прицепила микрофон к воротнику, включила карманный диктофон и, неторопливо идя к холодильным шкафам, начала:
— Сегодня двадцать шестое октября, время — шестнадцать с четвертью, ясная солнечная погода. Приступаю к вскрытию тела, обнаруженного утром на набережной за терминалом порта. Имя жертвы: Лорен Маккалви. Женщина. Белая. Время смерти не установлено. Причина смерти — не установлена…
Скалли обеими руками откинула холодную никелированную крышку бокса, над которой висела табличка: «Лорен Маккалви,» и с силой, машинально рассчитанной на примерный вес тела, которое она видела поутру в мешке, потянула на себя металлический поддон, где покоилась обваренная кислотой несчастная Лорен.
Скалли едва успела отскочить. Поддон выкатился на нее из ледяной глубины с неожиданной легкостью, а когда Скалли инстинктивно толкнула его от себя, обратно, из него, словно из таза со сгнившими томатами, с жутковатым хлюпаньем обильно плеснулось на пол жидкое красное месиво.
Скалли ошеломленно попятилась. Потом еще. Она совладала с собой
Вот тут-то и позвонил Молдер…
— …Славный гуляш, — сказал Молдер. У него дрожали губы. — Хрустики в кетчупе.
— Фокс… — обессиленно сказала Скалли, — Вот уж от тебя не ожидала такой черствости…
— Это нервное, — пробормотал Молдер и отвел глаза от до краев полного красной хлябью поддона, где, привольно утопая в ней чуть не до половины, плавал лишившийся всех мягких тканей, изъеденный, щербатый скелет Лорен Маккалви.
Скалли взяла пинцет. Она уже вполне взяла себя в руки, и в том было ее преимущество. Но она понимала Молдера. Страшные первые мгновения, когда она едва успела увернуться от вольготно плеснувшейся струи, нескоро забудутся.
— Посмотри, — проговорила Скалли, сдавливая пинцетом одну из фаланг. Кость промялась под легким нажимом, словно картонная. — Это же кость. Безымянный палец левой кисти Лорен. Обычно кости даже после смерти твердые и хрупкие. Они прочные. Им все равно — жизнь, смерть… А тут словно губка.
Она отложила пинцет. Взяла со стола одну из бумаг, полученных, пока Молдер был в пути.
— А вот поступили результаты анализа слизи, которая была на теле.
— Очень интересно, — сказал Молдер. Он постепенно приходил в себя.
— Это органика. И, что интересно, концентрированная соляная кислота. Это примерно то же, что находится у нас в желудке.
— Желудочный сок?
— Только в несколько раз крепче. Здесь есть и следы пепсина, и некоторых других ферментов, участвующих в пищеварении.
— Наш герой — изрядный химик, если мог синтезировать такую дрянь?
— Похоже на то.
— И именно этот его состав вызвал смерть?
— Не знаю… Наверное. Во всяком случае, ничем иным такое стремительное разложение объяснить нельзя.
— Скалли… — Молдер, не оборачиваясь, показал себе за спину, туда, где красовался своим незаурядным содержимым выдвинутый поддон. — Но, стало быть, эта жидкая масса там… она теоретически должна соответствовать по своему составу тканям человеческого тела. Те же компоненты, что и в клетках кожи, мышц, крови…
— Почти так, но сложнее. Ты же видишь, что прошли сложнейшие биохимические превращения и мы имеем дело с продуктами реакций. Но, обработав образцом слизи клетки различных тканей человеческого тела, кое-что можно выяснить…
— Послушай… И ты успела это сделать?
— Разумеется, реакции ведь, как видишь, идут очень быстро. А выводы?
— Что именно ты хочешь узнать?
— Соответствие составу нормального живого тела!
Скалли, поджав губы, еще раз вгляделась в бесконечные строчки на своих бумагах.
— По-моему, да. Все как будто на месте… — она запнулась. — Кстати, не совсем, но это… так… сколько у кого. Это же не постоянный процент… В этом растворе практически отсутствуют следы пребывания жировых клеток.