Вебсик. Испытательный срок

Грум-Гржимайло Юрий Владимирович

— Юр, посмотри на проход к башням, — подсказала мне Влада.

Я присмотрелся. Прохода не было видно. О нём напоминала только развороченная земля, по которой волокли разведчика, да пара вмятых его тяжестью кругляков-катков.

— А куда ж он делся-то? — поскрёб я голову.

Наконец Ион стащил с головы обруч, встал и подошёл к нам.

— Вы когда прилетели-то? — спросил я. — В той группе я вас не заметил.

— А мы с первым коптером, со стульчиками, — ухмыльнулся он. — В надувную кафедру влезает до пяти человек. И вовремя, кажется. Приключения продолжаются, господа…

— Привет,

сестрёнка, — раздался голос Миха. С обручем на голове этот рыжий тип имел вид недоношенного короля. Весьма забавно. — Вроде мы успели ухватить ситуацию.

— Как Борис и остальные ребята? — сразу спросил я, пожимая его руку.

Мих помрачнел.

— Как большие невинные младенцы. Учатся снова ходить, говорить и помнить. Последнее особенно трудно. Эти штуки разрушают ассоциативные и долговременные структуры памяти. Остаётся примитив. Хорошего, словом, мало… Борю вроде полегче зацепило, чем остальных.

— На этой полянке есть активность каких-то энергий, — сказал Володя. — За её пределами ничего нет. Что тут такое?

— Когда вы все ушли встречать делегацию, — рассказал Зет, — мы вылезли из кафедры и направились было к большому разведчику, но Пусь с Джекой нас перехватили и притащили сюда. Они же принесли оттуда, — он кивнул на башни, — эти обручи. И мы обсуждали.

— Вебсика не обнаружили? — поинтересовалась Влада, обнимаясь с Пусем и Джекой.

— Обнаружили, — довольно кивнул ей Мих. — Сидит в этом супермозге (снова кивок на башни), но показываться не хочет. Но по косвенным признакам он точно там. Иначе эти обручи бы не работали.

— Эти лохматые нам много чего тут натрепали, — сказал Ион, — но, похоже, нам надо тащить на эту полянку оба разведчика. И потом явиться под глаз Ростислава.

— К башням мы не лезем, — уточнил я.

— Нет, не лезем, — кивнул Зет.

Володя задумчиво обошёл полянку кругом в компании своих собак. Его биомехи, конечно, потрясающие создания. Я не могу понять, почему это направление до сих пор держат только на лабораторном уровне. Даже в СБ, насколько я знал, биомехов почти не применяли. В моей библиотеке была старинная детская книжка про такого биомеха, Рэсси, кажется, звали его, надо будет найти и дать Володе почитать на досуге…

Наш профессор о чём-то поговорил со своей женой, они попросили у близнецов обручи и сели на краю полянки. Как только Пусь с Джекой это заметили, то они оставили нас с Владой и деловито направились в её центр. У них был, похоже, свой брифинг. Я с интересом наблюдал за лицами своих друзей. Неподдельное удивление быстро сменилось тем выражением, какое бывает на лицах беседующих друг с другом учёных. В какой-то момент Пусь даже встал и подошёл к Володе, мотая хвостиком, но явно не ласкаясь, а словно приветствуя то, о чём у них шла речь.

— Знаешь, это действительно собакисы, — заявил мне Володя, когда они закончили. — В чём-то мы от них отстаём по развитию.

— Так догоняй, — ухмыльнулся я. — И станешь академиком.

— Возвращаемся? — спросил всех Ион. — Нам ещё под глаз Ростислава надо…

— Его глаз вас сам узрит, стажёры, — раздался знакомый голос.

Когда Ростислав Петрович успел к нам подойти, никто не заметил. Он, наверное, владел техникой незаметности.

— Я вашу группу сверху заметил,

когда возвращался, — пояснил он. — Ну и прогулялся к вам. Рассказывайте, что тут ещё.

По мере рассказа наших офицеров Ростислав мрачнел.

— Поспешили они снимать купол и трепаться на весь мир, — заявил он. — Тут всё ещё только начинается. Вы в курсе того, что тут происходит? — спросил он Володю с Юлей.

— Ну, почти, — кивнули они. — Только что получили точку зрения собакисов на этот мир.

Глаз Ростислава сердито уставился на близнецов.

— Какие ещё собакисы тут?

— Наши, — ответил ему я. — Пусь и Джека. Собакисы разумные. Сапиенсы на лапах.

— Вы серьёзно? — глаз переместился на меня.

— Вполне, — утвердительно кивнул я. — Надевайте обруч и садитесь на краю вон той полянки. Ну и пообщайтесь с разумами.

Зет протянул шефу обруч. Тот, ни слова не говоря, нахлобучил его на голову и пошёл к полянке. Пусь успокоительно поскрёб меня лапой и направился следом за ним. В центр полянки он на сей раз садиться не стал, а разлёгся возле Ростислава, предлагая почесать пузико. Мы заметили, что через некоторое время лицо шефа подобрело, а рука в самом деле начала почёсывать пса. Сидели они там вдвоём довольно долго.

— Возможно, что они правы, — сказал Ростислав Петрович, вернувшись к нашей компании. — Тут та старая затея с придуматорами…

Мы дружно открыли рты.

— С придуматорами, — повторил он. — Не слышали про такое? До того, как эта фирма стариканов стала заниматься переносом разумов, она сколотила капитал на придуматорах. Они там по-иному назывались, но ваши собакисы самую суть схватили. Интеллектуалы, — он с уважением посмотрел на псов.

Пусь тем временем вернулся к нам с Владой.

— Обарбосил ты его, — упрекнул я пса. Влада сдавленно хихикнула, а Пусь произнёс нам своё довольное «Уааа» и побежал к Джеке.

На обратном пути к дому Ростислав Петрович кратко рассказал нам суть истории с этими придуматорами. Оказывается, ещё в середине двадцатого века начали предлагаться различные подходы к моделированию ситуаций и их структур с целью их оптимизации и поиска лучших вариантов воздействий. Потом сформировались три основные ветви. Первая — игровая, в ней развивались различные сценарные и вариационные игры, виртуальные реальности. Вторая — математическая, тут были серьёзные расчётные и прогнозные модели техники, систем управления, в том числе и слабоформализуемыми социальными процессами, например, математическая история. Третья ветвь — это были модели формирования успешной личности. И вот на этой ниве и расцвели различные придуматоры. Скажем, пришёл ты навестить больного родственника или друга, придумал себе, что ты великий врач, на поясе у тебя висит твой личный придуматор, который в миг вложит в тебя совет, пусть не супер-пупер, но толковый и дельный. Эта особенность придуматоров привела к дикому ажиотажу на них, они одно время были таким же атрибутом, как личные коммуникаторы. В парламентах заседали оснащённые придуматорами депутаты, что избавило их от необходимости иметь сотни советников и помощников, научные идеи пеклись как на дрожжах, все стали умными, словом мало у кого голова стала болеть о том, как сделать, важно стало просто захотеть сделать.