Вечер потрясения
Шрифт:
Литовские министры вздрогнули, как от удара. И прежде под вежливой улыбкой порой проскальзывал волчий оскал, но сейчас заокеанский "друг" по-настоящему показал клыки. И это было страшно.
– Я отправляю вас в отставку, госпожа Варне, – сухо произнес старавшийся скрыть страх президент Буткус. Повязанный раз и навсегда, он не осмелился предать, пусть верность "союзнику" и могла обернуться злом для его собственного народа. – В такой важный период вы готовы ввергнуть нас в войну, это недопустимо. Указ будет подписан в течение ближайших минут. Боюсь, вам не по силам
Молча встав из-за стола, Бируте Варне одернула костюм, так, чтобы не осталось ни одной складочки, и, чеканя шаг, так же как полковник Лоренцо прежде, двинулась прочь из кабинета, сопровождаемая взглядами и своих коллег, и немного опешивших от происходящего американцев. Лишь на пороге она обернулась, смерив оцепеневшего Буткуса полным презрения взглядом.
– Иуда Искариот был бы рад назвать вас своим сыном, господин президент, – холодно произнесла бывшая министр иностранных дел Литвы. – Поверьте, ваши соотечественники никогда не забудут вашу заботу!
Никто ничего не успел сказать, замешкался и сам президент, и Бируте Варне, переступив порог, чтобы никогда больше не возвращаться обратно, с силой хлопнула дверью, так что присутствующие вздрогнули, точно от грянувшего над ухом выстрела.
– Я сожалею, – промолвил растерянный Буткус. – Сейчас, к сожалению, сложно справиться с чувствами. Не все понимают, что нужно держаться вместе, а не порознь, если мы и впрямь надеемся на светлое будущее, господа.
– Сейчас нужно не ссориться, а вместе думать о том, что делать дальше, – подхватил Гринюс. – Русские, как смертельно раненый зверь, могут нанести удар из последних сил, чувствуя безысходность, и нужно защитить наш народ от этой опасности. А с этим, я полагаю, способна справиться только Армия США.
Посол Юджин Уилкинс кивнул с явным одобрением, а полковник Лоренцо деловито сообщил, торжествующе взглянув на главу Литвы:
– Если вы дадите свое согласие, господин президент, в течение суток на территории Литвы будут развернуты батареи зенитных комплексов "Пэтриот", истребители-перехватчики, летающие радары "Сентри", а также размещены подразделения обеспечения. Мы закроем литовское небо от русских самолетов и ракет!
Президент Буткус и министр Гринюс молча переглянулись, будто о чем-то сказав друг другу без слов, а затем, вновь обратив взгляды на Уликинса и его немногословного спутника, кивнули. Уилкинс и Лоренцо тоже переглянулись, едва сумев скрыть торжествующие улыбки. Они могли возвращаться в посольство с чувством выполненного долга, и почти не сдерживали законную радость – рапортовать об успехах всегда лучше, чем оправдываться в неудачах.
Первый транспортный самолет, громадный С-17А "Глоубмастер", приземлился в Вильнюсе – этой серой громаде едва хватило посадочной полосы – спустя полчаса. Еще через час в столичном аэропорту совершила посадку шестерка истребителей F-15C "Игл", за которыми последовал еще один транспортный "борт", загружены ракетами "воздух-воздух" и запчастями для перехватчиков. Развертывание передовой группировки на
За развитием наступления на Санкт-Петербург, первой полномасштабной наземной операцией американской армии за последние пять лет, но несравнимой ни по задействованным силам, ни по целям кампании со всем, что было прежде вплоть до достопамятного сорок четвертого года, пристально, с замиранием сердца, следили не только в Вашингтоне. В кабинетах глав европейских государств, как никто иной отчетливо слышавших отзвуки внезапно начавшейся войны, царило сильнейшее напряжение, понемногу перераставшее в страх, а кое-где – в праведный гнев. И причины для этого были более чем весомыми.
Руки федерального канцлера Германии трясло мелкой дрожью, так что он едва смог с первой попытки опустить телефонную трубку на базу, попав точно в выемки на плоском аппарате, весело подмигивавшем своему хозяину разноцветными огоньками. Больше всего сейчас хотелось схватить телефон и с размаху швырнуть его в стенку, и пусть рассыплется на мелкие куски. Правда, канцлер не был уверен, что это поможет, а сам телефон мог еще пригодиться – новости приходили постоянно, и Краус непременно желал слышать их из первых уст, а не в пересказе своего секретаря.
Этот день, начавшийся раньше чем обычно, не сулили ничего хорошего, и хотелось только дожить до того мига, когда исчезнув за горизонтом на западе, солнце вновь окрасит небосвод на востоке розовым сиянием. Сперва Йохан Краус не хотел верить услышанному, когда из Брюсселя с ним по прямой линии связался немецкий представитель при НАТО, едва досидевший до конца невероятно короткого заседания начальников штабов. Заикаясь и проглатывая слова, генерал сообщил всего лишь о том, что началась третья мировая война.
Это было подобно удару кувалдой по затылку, и грудь вдруг рвануло болью, словно кто-то вонзил острый кинжал в самое сердце. Но шок быстро прошел – любой, кто оказывается в паутине большой политики, невольно становится циником, иначе без этого просто не выжить. Усилие воли, немного валидола – и первое лицо Германии снова в строю, а боль, еще пытаясь перейти в контратаку, медленно угасает, не исчезая совсем, но лишь до поры отступая, чтобы потом напомнить о себе. Но это будет потом. И канцлер начал действовать.
– Герр Мердок, вы не должны были так поступать, – с напором начал Краус, едва президент США ответил на его звонок, всполошивший, наверное, многих по ту сторону Атлантики. – НАТО существует для того, чтобы действовать сообща, а не исполнят ваши приказы, точно цирковая собачка, бегающая по арене на задних лапах. Ваши действия поставили под угрозу безопасность моей страны, безопасность всей Европы, в конце концов, а это сотни миллионов людей, не имеющих к вашей войне ни малейшего отношения. Союзники так не поступают, герр президент!